Читать «Морок (сборник )» онлайн - страница 212

– …О чем говорят такие примеры? – резко, отрывисто, нажимая на «р», продолжал Воронихин. – Они говорят, что в редакции нет должного порядка. Я уже тут говорил о недавнем партийном собрании там, не собрание – склока. И мы сегодня вправе спросить с товарища Савватеева: а справляется ли он со своей работой? Теперь о Козырине. Считаю, что за недостатки ему надо объявить строгий выговор. Такого же выговора заслуживает Агарин… – Воронихин чуть сбился, но тут же выправился: – Агарину, я думаю, это пойдет на пользу. О Савватееве, когда он выздоровеет, вопрос поставим особо.

Андрей слышал слова, которые говорил Воронихин, но смысл их с трудом доходил до него. Переводил растерянный взгляд с одного члена бюро на другого. Дольше всех задерживал на Кондратьеве, пожилом толстом токаре с ремзавода. Тот сидел между председателем райисполкома и начальником милиции, сидел красный, распаренный, тяжело ворочая шеей в тесном воротничке застегнутой на все пуговицы рубашки. Этот взгляд Андрея Кондратьев поймал и еще тяжелее заворочал шеей, беспокойно стал шарить по столу руками, словно что-то потерял.

«Чего он так волнуется? – не понимал Андрей. – Уж не подумал ли, что я выпрашиваю сочувствия?»

И тут до него дошли слова Воронихина о наказаниях. Гулко застучала в ушах кровь, словно со всего тела она враз прилила к голове. Андрей будто со стороны увидел самого себя, растерянного, с пылающими щеками. Вскочил со стула. Все удивленно повернули головы. Он сел.

На бюро по давней и крепкой традиции не принято было выступать кому-то еще, если свое слово уже сказал Воронихин. Но поднялся Рубанов.

– У меня несколько слов.

– Может, хватит на сегодня? Картина ясная.

– Александр Григорьевич, не надо меня перебивать. Считаю, что строгий выговор для Козырина слишком малое наказание. А для Агарина слишком большое. И еще. Товарищ Попов, – обратился он к начальнику милиции. – Вы мою просьбу выполнили?

Начальник милиции с недовольным видом посмотрел на Рубанова, помолчал и ответил:

– Пока еще нет…

– Какую просьбу? – отрывисто спросил Воронихин, накаляясь раздражением к Рубанову, к его вежливому голосу и к его манере выговаривать каждое слово четко, старательно.

– Я просил, чтобы работники ОБХСС выяснили – продавалось все-таки золото или нет? Но, как вы видите, товарищ Попов не торопится. Поэтому вношу предложение: обратиться в следственные органы и просить их, чтобы детально проверили работу райпо и лично Козырина.

– Ничего этого не надо! – отрезал Воронихин.

И вдруг подал голос до сих пор молчавший Кондратьев:

– Надо, Александр Григорьевич. Надо. Для нас, прежде всего, надо.

Не переставая ворочать шеей в тесном воротничке рубашки, Кондратьев тяжело, по-медвежьи выбрался из-за стола. Постоял, вытер ладонью со лба пот, хотя в кармане рубашки лежал чистый платок. Видно, забыл от волнения.

– А я вот как скажу. В конце-то концов, надоело ведь. Честное слово, надоело. Ну сколько ж можно! – Он приложил толстую ладонь к груди. – Давайте-ка глянем друг на друга, шибко уж мы хорошо сжились, шибко уж дружно да ладно. Козырин особняк достраивает, начальник милиции начал строить. Вроде и неладно, да свои же мужики-то, неплохие. Да и помогут потом, при случае. Надо что – позвонил, сделают. Сам звонил! В пушку нос – не отпираюсь. Но что из этого выходит? Сегодня Козырин, завтра другой, послезавтра все захотят. А где Авдотьин стройматериалов наберет? Выход один – воровать. Кончать надо, кончать! Мы так бог знает куда уйдем! Спасибо надо сказать за статью, а мы… Если по-вашему решим, Александр Григорьевич, мне завтра на работе стыдно будет в глаза мужикам смотреть. A-а!.. не умею я говорить – неправильно, одно знаю, неправильно!