Читать «Монашка и дракон» онлайн - страница 46

Наверное, обнаружь я внутри парочку ядовитых змей, я бы так не удивилась!

В крышку шкатулки изнутри было вставлено зеркало, а сама шкатулка была разделена деревянными перегородками, и между ними лежали коробочки, деревянные и стеклянные бутылочки, фарфоровые чашечки, костяные плоские стеки и множество других приспособлений, назначение которых известно лишь женщинам. Я осторожно взяла деревянный высокий флакончик, заткнутый хитрой пробкой с длинным штырьком посредине. Поверхность флакона покрывала искусная резьба. Это была кохлия — сосуд для сурьмы, краски, которой подводили глаза. У моей матери был такой же сосудец — размером не больше ладони, но не такой тонкой работы. Я вертела изящную вещицу, уже полюбив ее всем сердцем.

— Вам понравилось? — деловито осведомилась Фрида, которой надоело мое молчание.

Не ответив, я достала из шкатулки фарфоровую пудреницу, где обнаружилась самая шелковистая и тонкая рисовая пудра, какую только можно было представить. Потом я достала бутылочку розового масла, благоуханье которого тут же заполнило всю комнату, а еще здесь были лебяжья пуховка, порошки кармина и малахита, крохотные щеточки из кости и свиной щетины. Все очень красивое, немыслимо изящное и… баснословно дорогое.

— Передайте милорду благодарность за такой подарок, — сказала я голосом, которого сама не узнала, — но я не могу его принять.

— Почему это? — изумилась Фрида.

— Все это — очень дорогие вещицы, — объяснила я простоватой служанке. — Один флакончик розового масла стоит около ста золотых. Это королевский подарок.

— Сто золотых?! — изумилась она, раскрывая рот.

— Отнесите обратно, пожалуйста, — сказала я, складывая пудреницу и кохлию в шкатулку и закрывая крышку, словно захлопывая собственное сердце.

— Милорд рассердится, — мрачно предрекла Фрида.

— Это уже как ему будет угодно, — я отвернулась, чтобы не видеть, как служанка забирает заветный ящичек.

Нет, принимать его — неразумно. Если это не подарок, чтобы отделаться, то подарок, чтобы купить. Чтобы заставить меня чувствовать себя обязанной. Когда дверь хлопнула, я стиснула зубы и усиленно заморгала, прогоняя слезы. Какая я глупая, если считала, что перепелки — самое сильное искушение. Вот оно — самое сильное искушение. Немыслимое, сводящее с ума. Чего бы я не пожалела за эти прекрасные вещички?

Вздохнув, я села за стол и придвинула чернильницу, чтобы описать события, имевшие место за завтраком. Не успела я перейти к странным словам милорда Гидеона о том, что ему грозит скорая смерть, как дверь открылась от мощного пинка, и в комнату ворвался сам герой моих записей — дракон собственной персоной.

Он явно был не в настроении — черные волосы взъерошены и торчат непослушными прядями, черные глаза горят, и взгляд их страшен, как будто налетел ураган грозовой ночью. Дракон держал ту самую шкатулку из черного дерева и, кажется, едва сдерживался, чтобы не швырнуть ею в меня.

Я уронила перо, позабыв встать и поклониться. А он пересек комнату и с размаху грохнул шкатулкой о стол — как припечатал мои записи, которые я только что выводила старательно и любовно.