Читать «Монашка и дракон» онлайн - страница 132

— Бей над ключицей, — сказал он, кладя затылок на край ванны и поглядывая на меня из-под полуопущенных век. Губы его приоткрылись, белые зубы влажно блеснули — он улыбался.

38. Наследие Мелюзины (часть вторая)

— Значит, угадала? — я нажала на ямку между ключицами посильнее, а дракон даже не пошевелился.

— Самое незащищенное место, — подтвердил он. — Бей сюда или в основание хвоста.

— В основание хвоста, — повторила я, не отнимая руки и поглаживая его кожу самыми кончиками пальцев. — Так вот почему господин Дилан рассвирепел, когда я сказала на пиру про ваш хвост.

— Там нет чешуи, — подтвердил Гидеон. — Коли дракона в задницу — и не ошибешься.

Я засмеялась и убрала руку, склонившись над жаровней, чтобы скрыть румянец, и попеняла:

— Обязательно говорить грубости?

— У меня все кости крутит, а ты ждешь куртуазностей! — не остался дракон в долгу и передвинулся, положив подбородок на сложенные руки, чтобы лучше видеть, что я делаю.

— Поэтому вы принимаете ванну? В воде боль уменьшается?

— Вода драконам ближе.

— Значит, сэр Нимберт спас вас, — вернулась я к прерванному разговору.

— И я очень благодарен старикану, — дракон наблюдая за мной, поигрывая хвостом. — У него умерла жена, и я забрал в замок его и Нантиль. Он это заслужил.

— Вы забрали его дочь не только в замок, — напомнила я.

Дракон шумно повернулся, расплескав воду, и признал:

— Не только. Нантиль мне нравится. Она меня не любит, я знаю. Но она умеет быть верной, как и ее отец. Я тогда хотел, чтобы она родила мне сына.

Я не могла не отметить про себя это «тогда». Тогда хотел, а сейчас желания изменились?

— Только детей у вас нет…

— Драконы прокляты, — он заложил руки за голову, выгнувшись всем телом и выставив из воды мускулистую грудь и живот, по которому от пупка вниз бежала дорожка темных волос, а еще из воды мелькнула и сразу скрылась мощная когтистая лапа — гораздо толще, чем человеческая нога. Я не сразу пришла в себя от созерцания этой ноги, а дракон продолжал: — Наши женщины бесплодны, и не всякая человеческая женщина понесет от нас. Рихтер боится, что мы умрем, не оставив потомства, поэтому настаивает, чтобы мы познали как можно больше женщин — вдруг да повезет.

— Поэтому — три конкубины? По приказу короля?

— Не только.

Взгляд его горел пламенем почище жаровни. Я неловко коснулась раскаленных щипцов, вороша угли, и обожгла палец, едва сдержав вскрик.

— Это страшно, когда ты уходишь совсем, не оставив ничего после себя, — сказал Гидеон.

— Значит, и драконы испытывают страх.

Он не ответил, да я и не ждала ответа. Это и в самом деле страшно — уходить, не оставив потомства. Знать, что после твоей смерти никто не вспомнит о тебе, и что пройдет несколько лет — и само имя твое забудется, не говоря уже о твоей жизни.

Только предаваться грустным мыслям было некогда. С драконом я провозилась до поздней ночи — следила, чтобы в комнате было тепло, подливала горячую воду и даже почитала что-то вслух, пока не начала клевать носом над страницами. Но и после этого отправилась спать только после того, как Гидеон начал браниться и пригрозил, что превратится в дракона полностью и разнесет все вокруг. Я подремала на драконьей постели до третьих петухов, а потом заново разожгла потухшие жаровни. Гидеон, насколько я поняла, так и не уснул, ворочаясь в тесной ванне, и встретил рассвет с покрасневшими глазами. Черты его лица заострились, он то и дело закусывал губу, стал мрачным и раздражительным. Ближе к полудню он опять прогнал меня, и на этот раз я ушла без спора и возражений.