Читать «Молоко без коровы (Как устроена Россия)» онлайн - страница 221

В развитии Петербурга как «окна в Европу» не было смысла уже к 1710 г., когда Россия приобрела Ригу и другие порты в Прибалтике. Петру просто нравился его «парадиз», к тому времени на две трети состоящий из казенных зданий на геометрически совершенных улицах.

Далеко не Петр придумал посылать молодых россиян учиться в Европу и приглашать иностранных спецов в Россию. Иначе откуда бы взялась в Москве Немецкая слобода, где он любил околачиваться в юности. Такую практику широко ввел Борис Годунов за 100 лет до Петра, и с тех пор Россия потихоньку двигалась по пути модернизации. Но Петр все перевернул с ног на голову. Годунов в два раза снизил налоги, чтобы помочь в развитии предпринимательства, а Петр задушил его налогами и указами. При нем Берг- и Мануфактур-коллегии оформляли разрешения на открытие предприятий, распределяли среди них заказы, контролировали качество и объем товаров, выдавали ссуды и даже судили фабрикантов. 80 % предприятий были казенными, а в городах жило всего 3 % населения. Талантливый управленец не мог занять важную должность, если у него не было соответствующего чина. Петр ограбил страну и стащил ее с буржуазного пути развития, который привел Европу к процветанию.

К концу правления Петра «купеческие и ремесленные тяглые люди во всех городах обретаются не токмо в каком призрении, но паче ото всяких обид, нападков и отягощений несносных едва не все разорены, от чего оных весьма умалилось, и уже то есть не без важного государственного вреда». Буржуазии в России не появилось и к началу XIX века, хотя при Екатерине II купечество было освобождено от податного налога. Манифест о свободе предпринимательства 1775 г. также отменил налоги на промыслы, монополии на добычу некоторых ресурсов, а кустарное производство дозволялось открывать без дополнительных разрешений. Но наверху-то остались самодержцы и аристократические группы интересов, власть которых не имела противовеса.

На рубеже XVIII–XIX веков царям опять не хватало серебра. Но уже вовсю гуляли бумажные ассигнации, и власть решила включить станок: типа дадим городам и помещикам «на развитие», а потом обратно излишки отзовем. «Потом», конечно, стало недосуг, и в 1800 г. бумажный рубль стоил уже 66 копеек.

Писатель Александр Радищев едва ли не первым оценил приток ассигнаций как эмиссионный налог на население: «Бумажные деньги – суть гидры народные». Вывод делался и вовсе крамольный: «Государь, который деньги делает, есть вор общественный, если не вор, то насильствователь»^[19].

Что делать власти в такой ситуации, чтобы не потерять статус-кво? Знакомый вариант: участвовать в антинаполеоновской коалиции за английские деньги. Тем более уже имелся опыт Семилетней войны, когда обнищавшая императрица Елизавета Петровна, имевшая более тысячи платьев, отправила русскую армию воевать с прусской за деньги австрийские.