Читать «Мои 90-е» онлайн - страница 85

Но за 1000 крон, которые у меня оставались от пособия после выплаты за мой фиктивный брак, снять что-либо было нереально. Самые дешевые комнаты начинались от 2000 крон. Но пока Алекс «мотал срок», у меня была некоторая свобода действий. Я долго звонила по объявлениям, картина рисовалась неприглядная. Единственный вариант – комнатка в очень отдаленном датском пригороде в какой-нибудь мини-квартире с полулежачей бабушкой в качестве roommate. И так, чтобы рейсовый автобус туда ходил, сука, только два раза в день. Это было слишком печально. Я прям представляла себе свою новую жизнь… После всех моих приключений… жить с бабушкой невозможно. Либо бабушка меня выгонит через неделю, либо мне придется пришить бабку. Бабушек было жалко, поэтому комнатки я даже не ездила смотреть. Иногда суперпозитивные датские студентки сдавали койку в своей комнате. Тут без вмешательства полиции мне вообще не представлялся сценарий. Я упорно искала комнату с отдельным входом: бесконечно звонила по этим дешевым объявлениям в газетах. Но, услышав мой ломаный английский, на том конце сразу вешали трубку. Иногда спрашивали: «Where are you from?» Я говорила: «Из России», и они опять вешали трубку. Я не врала и не говорила, что я из Болгарии. Рано или поздно пришлось бы признаться, а обманывать нехорошо. В общем, я не могла найти ни-че-го во-об-ще. И вот вижу объявление: «сдается комната за 1200 крон».

Я подумала… и решила попросить больше денег у Алекса. Он как раз отсидел уже положенные ему месяц-другой, вышел из тюрьмы и был немного недоволен утерей квартиры. Он считал, что мне надо было упираться до последнего. Валяться по полу и орать, что никуда отсюда не поеду… Но не осмеливался на меня сильно наезжать, потому что я поступила, как того требовал закон. Теперь он жил у друзей. Или у подруг, не важно. И это оказалось для него гораздо выгоднее, так что он перестал на меня сердиться. Саша, выдвигал гипотезу, что у Алекса давно отсутствуют нормальные реакции и все, что не связано напрямую с процессом употребления, out of coverage, эмоций не вызывает. Это, между прочим, упрощало для меня коммуникативные ходы и возможности на него воздействовать. Я, честно говоря, удивляюсь, почему до сих пор психиатрами не решен вопрос зависимости. Наркоманы – удивительный контингент: внушаемый, пластичный, нежный – и всего три рычага управления, как у трактора «Беларусь». Я хоть и не входила в его пищевую цепочку напрямую, была ему чем-то дорога. Конечно, сначала приходит в голову слово «любовь». Но, зная Алекса, я бы предположила какой-то скрытый мотив: консервативная боязнь развода, статуса неудачника и прочих изменений в жизни. Кстати, это, если подумать, тоже «любовь». Мы передавали друг другу приветы через знакомых и сообщали телефонные номера для связи. Нужно было только захотеть to keep in touch. Мы хотели. Мы зависели друг от друга. Морально и материально. И ежемесячно встречались – обменяться деньгами, новостями, обещаниями и заверениями в любви. Я нашла его, сказала, что соскучилась. Вот, просто так, по-человечески. Мило проболтав с ним весь вечер, как бы между прочим спросила: «А можно я тебе пока не две тысячи буду отдавать, а 1800? Оочень надо! Для тебя это – один чек, а для меня – новая жизнь! Я же твоя жена, сделай мне приятное, дорогой!» Он поворчал, но сказал: «Ладно, хрен с тобой». И я разрешила ему себя поцеловать. Мы расстались очень довольные. Так, впервые в истории человечества, был проведен эксперимент по применению гипнотизером-любителем интуитивного НЛП на героиновом наркомане. Метод, я вам скажу, коллеги, явно недооценен.