Читать «Мои 90-е» онлайн - страница 59

– Вы не представляете, КАКАЯ это порнуха, это ужасные извращения!

Тут уже нам стало интересно и мы стали ее расспрашивать:

– Ну что, что ж за извращения? Расскажи нам поподробнее, что там было?

А ее прям перерубает. Даже говорить не хочет на эту тему.

– Мне, – говорит, – страшно туда возвращаться. Это – маньяк. А вдруг он со мной что-то такое сделает?

Так мы и не повеселились. Наверное, это был снафф.

Ритка от него съехала. Мы продлили ей вызов еще на месяц, но и он уже скоро кончался. Становилось все безнадежнее и безнадежнее. И вот в один из прекрасных дней Ритке исполнилось девятнадцать… Алекс разрешил устроить у нас дома тусовку, позвать гостей, а сам уехал за дозой. Все очень мило. Надо сказать, что он любил приехать домой с Истед-геде, чтоб никого не было, чтоб он мог кайфануть по-человечески. Уколоться на любимом диване и вырубиться со шприцем в вене и слюнкой в углу рта. И чтоб никто не ходил вокруг со смехуечками. И не орал ему на приходе из другой комнаты: «Алле, ты там жив вообще?» А еще он бесконечно все раскладывал по местам, убирал все со стола и вытирал его тряпочкой. Чтобы ничего лишнего не было – только был бы пустой обеденный стол, вытертый тряпочкой. Я один раз в такой момент опрометчиво притащила своих парней в гости… С нами был тогда Игорь, тот самый меломан – молодой парень, который слушал прогрессивный рок. Приехали ко мне домой, фактически просто дунуть. Сели за обеденный стол, болтаем, мороженое едим ванильное. Ну и что-то там стали вытаскивать из карманов – у кого чего есть. Веселились, ржали и кто-то надул презик. Типа – за месяц так и не понадобился. Сфоткались с ним, как с шариком, и так на столе и бросили, среди прочего. Приходит Алекс. Мы сидим за столом, и такие: «О-оу…» А он такой: «А что это вы тут делаете?» Мы, такие: «Отдыхаем, а что? Гости ко мне пришли». – «Мммм, понятно… Гости, да, я понял. Вообще-то я тут тоже живу». – «Мы тебе не мешаем, живи». Он, такой: «Хорошо». Вооружается тряпочкой и начинает убирать со стола. Потому что он уже убитый в ноль. И убирает с него все лишнее со словами: «Твое? На, держи!» И вдруг натыкается на этот сдутый презик. Непрезентабельный такой, б/у гандон на его любимом столе. Происходит мгновенная истерика. Он бросает тряпку и начинает орать: «Вы все достали, убирайтесь вон!»

Ну… нам всем стало смешно. Ясно же, что мы тут жрем мороженое, веселимся и все такое… а ему тоже хочется. Он очень любил мороженое. Он потом рассказывал, как он любит уделаться гердосом и сожрать пачку шоколадного или клубничного. Потому что это, во-первых, ужасно приятно: горлу прохладно, скользко. А во-вторых, от гердоса часто тошнит: постоянно легкий такой рвотный позыв. И апофеоз удовольствия – это когда ты блюешь клубничным мороженым. Легко так и вкусно. Как будто еще раз его ешь, только наоборот.

Он любил рассказывать такие истории. Еще он нам часто говорил, что розовый – это новый черный. «Это так круто – что-то розовое! А мы все тут все в черном… а розовый это очень круто… понятно, что мы тут все любим черный и милитари, но розовый круче… а круче всего – розовый танк…» Была у него такая телега про розовый танк. Он как убирался, начинал про розовый бубнить. В общем, он нас периодически выставлял из дома на мороз, если заставал целую тусовку дома. Не нравилась ему моя компания. Ну и мой любовник не нравился, вероятно. А к Ритке он относился всегда очень трепетно. Ну и тут у Ритки день рождения, исполнялось ей девятнадцать… И он позволил по этому поводу собраться всем у нас дома. А сам уехал на Истед-геде, чтоб не видеть все это безобразие. Гостей человек десять. Мы готовились, все культурно сделали. Накануне все разделились на группы: кто что ворует для стола – кто алкоголь, кто в Христианию за гашиком метнулся, а кто-то скатерти и салфетки пошел тиснуть в магаз. Прям по списку, например: «одноразовая скатерть – 1 штука, тортик – 2 штуки, кока-кола – 4 бутылки…» и каждый, с благостным видом, приносил порученное ему ассорти. Денег же не было совсем – отмечать что бы то ни было. С трудом мы накрыли этот стол – пришлось дожидаться всех, кто там еще что-то доворовывал. Начали отмечать. Компания, в принципе, та же. Саша и Паша, Игорь, Леца и Раффи подтянулись, был еще у нас Коленька из Таллина. Его так всю жизнь все и называли почему-то: Коленька. Очень воспитанный мальчик в полосатой футболочке «поло». Его все любили, он был добрый и спокойный. Воровал, пил и курил. Но всегда с улыбочкой и на позитивчике. Он не первый раз уже эммигрировал в свои двадцать четыре. Его уже пару раз высылали – типа из Швеции и из Финки. Из Дании его тоже в итоге выставили. Он обрел свое счастье в Канаде, несколько лет спустя. Сидим все, мило общаемся. Часов 11 вечера, даже не 2 часа ночи. И в разгар веселья вдруг возвращается Алекс. Тотально убитый своим допом. И неожиданно остро на нас реагирует. Диван занят, никакого интима… И он нам говорит: «Ну все, че! Закругляемся, день рождения кончился». Минут десять все алчут справедливости, потом подрываются – все равно праздник испорчен и в лагерь ехать ночевать. Ритка немножечко расстроена. Я говорю: «Ну что ты, день рождения-то ей обламываешь, совесть есть?» А он говорит: «Ничего страшного, ей вообще делом надо заниматься! Пусть пойдет куда-нибудь, выпьет в баре. Вот ей на день рождения даже не 100 крон, а 500 крон!» Все уехали. Ритка долго меня уговаривала пойти с ней – выпить. Но я ужасно не хотела. Просто катастрофически не любила эти мажорские бары. И легла спать. Она надела мои ботинки. У меня были очаровательные ботинки, а-ля ретро, сворованные в очень крутом магазине с витрины. Поэтому они были разные – один черный, другой коричневый. Пришлось один покрасить из баллончика в черный, и он немножко линял на ногу, но в целом – супер. Ритка завидовала ужасно и все время норовила их надеть. Ей сперли потом такие же, но удалось уже взять оба коричневых. И завидовала уже я. А тогда она в моих ботинках и в моем пальто пошла out. Пальто было тоже ретро, мною из секонда украдено, с настоящим леопардовым воротником, рукав три четверти. В общем, при деньгах и на марафете. И она пошла куда-то в ночь. Отмечать свой день рождения. Возвращается она поздно ночью и будит меня: «Оля, вставай! Я познакомилась с чуваком!». Я спросонок даже удивилась: «Вот это новость! Ты че, первый раз что ли на блядки ходила?» Но она меня все равно растолкала и мы пошли курить на балкон. Не так-то просто маленькой интеллигентной брюнетке познакомиться в кабаке. «Понимаешь, обычно я все время… А тут он сам спросил, как меня зовут, и телефон дал. Мы завтра должны встретиться! Я ему понравилась, точно!» Короче говоря, она с тоски зашла в какой-то кабак, чуть ли не единственный открытый в этот час. Шла на звук. Там играли джаз. Она пила молча. Сидела и слушала. Рядом сидели два америкоса. «Один на меня смотрел, а второй не смотрел. Потом, тот, который смотрел, со мной познакомился, и стало ясно, что его друг, который не смотрел, хотел со мной познакомиться, но не решался. И – вот его телефон. Его зовут Стен». Это был поворотный момент.