Читать «Моё собачье дело» онлайн - страница 82

— А ведь вы уже почти целый год у нас, подумать только… — сказала она скорее себе, чем мне. — Целый год, а пролетел он как неделя. — Внезапно ее губы задрожали, и слезы потекли градом по щекам. — Уже целый год, целый год! — жалобно запричитала она, и сердце мое сжалось.

Я знала, что год — это тот промежуток во времени, в течение которого по разу приходили и уходили весна, лето, осень и зима. Но мне было непонятно, почему мама так убивалась по этому поводу. Уж, наверное, ей было известно, что за каждой зимой неизменно снова наступает весна. Мама затянула меня к себе на колени и уткнулась мне в загривок.

— За каждой зимой наступает весна, но не за каждой ночью наступает день, — произнесла она загадочно, словно прочитав мои мысли. Я вывернула шею и попыталась заглянуть ей в лицо, но мама смотрела на земляную кучку с камушками. — Время — странная штука, — продолжила она тихо. — То месяцы несутся со скоростью света, то секунда длится дольше десятилетия. Но, как ни крути, ваша жизнь будет несравнимо короче нашей. Разве это честно?

Наконец я начала догадываться, о чем она говорила. Я постаралась представить себе полюбившуюся до глубины души мышь, чтобы понять мамины чувства, но это было сложно. «Наверное, это очень страшно — любить кого-то, о ком ты заранее знаешь, что он вскорости покинет тебя?» — хотелось мне спросить маму, и вдруг мне стало до боли жалко и людей, и саму себя, и сеструху, и того, кто лежал во влажной земле в углу сада. Все мы были узниками нечестности временного устройства жизни. Стрелки наших часов шли с разной скоростью, то отставая, то нагоняя, а иногда и вовсе расходились в разные стороны.

— Это нечестно, — повторила мама со стеклянным взглядом. — Почему нельзя взять и распределить время, отведенное на всех жителей земли, на всех поровну?

Я подумала о тьме-тьмущей насекомых и прочей мелкой твари и о том, что средняя продолжительность жизни, учитывая всех без исключения существ, сократилась бы до не очень значимых размеров. Пока я мысленно выбирала достойных участников во временной лотерее, мама снова расплакалась. Видно, она и сама поняла, что в ее мечтах что-то не складывалось нужным образом. Сидеть на покачивающейся маме было неудобно, но пора было начать сеанс канистерапии, так что я повернулась к ней передом, выбрала позицию получше, положила голову рыдающей хозяйке на плечо и закрыла глаза.

Что есть, то уже есть навсегда, говорила я про себя, потому что по-другому говорить я не умела. Люди слишком глубоко увязли в их конструкции времени и не понимают, что, когда им кажется, что секунды длятся десятилетия, то им это не просто кажется. Эти секунды длятся не десятилетия, а целую вечность. И что есть, то уже есть, и будет снова и всегда. Так что не плачь, хозяйка, говорила и говорила я без устали, не плачь, не плачь. Когда кто-то приходит в семью, то он уже больше не уходит. Семья есть семья, и будет сейчас и снова, и всегда. Слова и мысли складывались во мне в песнь и кружились, кружились. Сейчас, и снова, и всегда. Сейчас, и снова, и всегда. Не плачь, не плачь…