Читать «Моё собачье дело» онлайн - страница 62

Слушая, папа умиленно улыбался, а я… Я внутренне рыдала от переполняющих меня эмоций. Наконец-то я поняла, что затеял с нами Никуся, и корила себя за занудство и некооперативность. Конечно, я чувствовала, что происходит что-то такое, когда люди гладят меня или просто общаются со мной. Неуловимые волны витали вокруг нас, переплетались между собой и связывали нас прочными золотыми нитями. Но о том, что этим самым мы способны помогать людям, я и мечтать не могла. Я гордо подняла голову и послала в небо привет и поклон всем нашим собакам-предкам, во все времена преданно служившим нашим друзьям.

— Знаешь, в чем моя проблема? — задумчиво проговорил папа. — В том, что мне не хочется никому увлеченно рассказывать о своей работе.

Никуся удивленно поморгал. Папа глубоко вдохнул и выдохнул и закрыл лицо руками.

— Меня посещает навязчивое подозрение, что я сделал что-то ужасно неправильное в жизни, — продолжил он еле разборчиво. — Я думал, что выполняю свою нудную работу ради получения денег, ради вас, но теперь пропала и эта малость.

Никуся явно никогда еще не видел папу в таком состоянии и нервно ерзал, кусая ногти. Всего через пару мгновений папа снова взял себя в руки и улыбнулся.

— Прости, не думай о том, что я тут наговорил. — Он снова погладил сына по плечу. — У тебя все будет хорошо. Продолжай в том же духе, и все у тебя будет хорошо.

Никуся наклонился вперед и обнял папу. Часы отбили семь раз, и за окном снова пошел дождь.

Глава 6

Ревизор, или О счастье в безысходности

Мама сидела на кровати и горько рыдала. Слезы скатывались по ее щекам и носу, протекали сквозь пальцы, впившиеся в красную кожу лица, сбегали в рукава блузки и капали вниз на поджатые колени. Изредка она поглядывала в зеркало на дверце шкафа, но тут же снова стыдливо отводила взгляд. Если люди думают, что выглядят ужасно, когда плачут, то они правильно думают. Тут уж ничего не поделаешь. Глаза, нос и губы опухают и становятся похожими на красных слизняков; все, что не успело опухнуть, покрывается багровыми пятнами, а потоки слез и соплей грозят превратиться в потоп и залить весь дом под сопровождение жалких завываний. Да, когда люди плачут — это некрасиво.

Мы, собаки, например, плачем в душе́. Что не так безобразно, но и не так эффективно, честно говоря. Насколько плохо бы тебе ни было, далеко не всегда кто-нибудь заметит твои скорбные глаза и поникшие уши и подойдет погладить со снисходительной улыбкой, словно у нас не может быть серьезных переживаний (в этом я полностью солидарна с детьми, к бедам которых взрослые относятся примерно с тем же насмехающимся неуважением). Никто не бросается к тебе со всех ног, не хватает и не прижимает поближе к сердцу, никто не успокаивает и не предлагает кусочек свежего мясца. Решила пострадать от нечего делать, скотинка? Ну и страдай себе вдоволь.

Тем не менее маму мне было все равно жалко. К тому же она выбрала момент, когда папа с обычным похоронным настроением ушел куда-то, Никуси еще не было дома, а Сашка играла с единорогом в дочки-матери в шкафу в детской (единорог был, к слову, матерью). То есть на бурные утешения она явно не рассчитывала. Вдоволь насмотревшись на это душераздирающее зрелище в узкую щелку, я открыла дверь носом и вошла. Мама испуганно подняла голову, но увидела, что это всего лишь я, и снова принялась за свое мокрое дело.