Читать «Мифы большого города с доктором Курпатовым» онлайн - страница 133

— И что, у нас теперь полностью, абсолютно свободных людей еще лет 50-70 не будет, эту человеческую «породу» надо «вывести»?

— Возможно, вы будете смеяться, но такая порода действительно должна «выводиться». Можно сказать, селекционная работа требуется. Ведь власть — это не президент и не правительство, власть — это готовность людей к слепому подчинению (причем не обязательно к страстному и подобострастному, достаточно и просто пассивного подчинения — мол, вы там решите, а мы тут как-нибудь...). А это опять же не президент в людях формирует и не правительство, а родители, воспитатели, учителя. То есть мы с вами. А каких детей мы можем воспитать, если мы и сами-то еще внутреннюю свободу не чувствуем, не понимаем ее, не оберегаем и ищем — признаемся себе в этом честно, — за какой бы авторитет спрятаться? Ну не слишком, наверное, мы внутренне свободны...

Если же все это очень упростить, то свобода, с психологической точки зрения, — это свобода человека от его же собственного страха. Если человек не испытывает страха, не боится последствий своих поступков, то он способен открыто высказываться, готов отстаивать свое право жить так, как он хочет, поступать так, как он считает нужным. Это и есть свобода — в психологическом смысле. Несвобода же — это, напротив, наличие внутри человека этого страха: страха быть не таким, как все, иметь свой взгляд на мир, требовать уважения к себе, к своему мнению, к своей позиции. А страхи передаются от поколения к поколению, мы их, сами о том не подозревая, транслируем своим детям.

Мы все, например, смертельно боимся ответственности, боимся проявить инициативу, опасаемся признаться в том, что мы что-то сами сделали (у нас даже в научных работах ученые пишут: не «по моему мнению», а «по нашему мнению», даже если автор у этой работы один; или еще есть дипломатичный прием — автор пишет: «По мнению автора настоящей работы»). Я прекрасно помню, как на высказывание, начинающееся со слов «я считаю», у меня в школе учителя говорили: «"Я" — последняя буква алфавита». Да и вообще в нас этих страхов — тьма. Начиная со странного родительского заверения, что если мы не будем их слушаться, то нас заберет дяденька милиционер (чистый ГУЛАГ, конечно!), и заканчивая «ужасом», что если ты, не дай бог, будешь плохо учиться, то непременно станешь дворником... Апокалиптические, конечно, перспективы!

Но что поделать?.. Нас так воспитывали, и все эти ужасы сидят в наших головах. А как следствие — ответственности боимся, инициативу проявлять боимся, личное мнение, от греха подальше, иметь не рискуем.

Еще «дяденек милиционеров», мягко говоря, опасаемся и с ужасом думаем о том, что «не дай бог, что-нибудь случится» — и будешь работать дворником... Вот такой универсальный набор. И теперь попытайтесь сами сделать этот прогноз — скоро ли мы будем готовы к свободе в высоком и благородном ее понимании? Скоро ли она появится в нас? А она ведь только внутри нас и может появиться. Пока, надо признать, у нас — по основному закону страны, то есть по Конституции,—прав куда больше, чем мы способны принять к реализации. Велика пока нам наша Конституция, мы в ней как младенец в родительских сапогах. Но зато на вырост...