Читать «Мистерии (пер. Соколова)» онлайн - страница 117

— Какъ вы думаете, сколькихъ вы за всю свою жизнь обратили въ истинную вѣру? — спросилъ докторъ.

— Браво! — воскликнулъ адьюнктъ. — Браво отъ адьюнкта Гольтона!

— Я? — спросилъ Нагель. — Нѣтъ, я не обращаю никого, положительно никого. Къ сожалѣнію, мнѣ не хватаетъ желающихъ. Ахъ, нѣтъ, если бы мнѣ пришлось существовать обращеніемъ людей въ истинную вѣру, я бы навѣрно издохъ очень скоро. Но я никакъ не могу постичь, какъ можетъ быть, что всѣ люди не судятъ о вещахъ такъ, какъ я. Слѣдовательно, именно я-то навѣрно и не правъ. Впрочемъ не совсѣмъ правъ; не можетъ быть, чтобы я былъ совсѣмъ не правъ.

— Однако, я еще не слыхалъ, чтобы вы признавали что-либо, будь то человѣкъ или какая бы то ни было вещь. Интересно было бы знать, есть ли хоть кто-нибудь, кѣмъ бы вы дорожили.

— Такъ позвольте объяснить вамъ, — возразилъ Нагель. — Вопросъ будетъ исчерпанъ въ двухъ словахъ. Вы хотѣли, должно быть, вотъ что сказать: послушайте-ка, онъ никого не считаетъ достойнымъ вниманія, онъ — воплощенное самомнѣніе, онъ никѣмъ не дорожитъ! Это заблужденіе. Умъ мой не задается многимъ, не стремится далеко. Дѣло въ слѣдующемъ: я могъ бы перечислить сотни и сотни тѣхъ обыкновенныхъ, признанныхъ великихъ людей, которые наполняютъ міръ своей шумной извѣстностью. Уши мои полны ими. Но я бы предпочелъ назвать двухъ, четверыхъ, шестерыхъ величайшихъ героевъ духа, полубоговъ, избранныхъ творцовъ, а затѣмъ во всемъ иномъ придерживаться никому неизвѣстныхъ, своеобразныхъ, тонкихъ геніевъ, о которыхъ никогда и рѣчи нѣтъ, которые недолго живутъ и умираютъ юными и неизвѣстными. Очень можетъ быть, что я могъ бы назвать и соотвѣтственное число такихъ; это мой вкусъ. Въ одномъ только я увѣренъ: Толстого я бы позабылъ упомянутъ.

— Послушайте, — сказалъ докторъ, отражая удары, дабы положить конецъ спору; при этомъ онъ сильно пожималъ плечами, — неужели вы въ самомъ дѣлѣ думаете, что человѣкъ могъ бы получить такую всемірную славу, какъ Толстой, не будучи существомъ высшаго разряда? Весьма забавно послушать васъ, но позвольте мнѣ высказать вамъ мое мнѣніе: то, что вы сказали — просто безсмыслица, вы мелете вздоръ; чортъ бы меня побралъ, если это не правда! Не правда ли, вѣдь мы условились высказывать наши мнѣнія безъ прикрасъ… тѣмъ болѣе, что вы сами приняли такой тонъ?

— Конечно, именно такъ! И вы совершенно правы въ томъ, что я наболталъ слишкомъ много ерунды. Но что такое я хотѣлъ сказать? Итакъ, всемірная слава Толстого должна служить доказательствомъ метанія его духа? Почему? Вѣдь слава Толстого ничего не означаетъ, кромѣ его популярности, а чтобы достичь популярности, необходимо обладать нѣкоторой степенью глупости, моральной, душевной глупости; нужно просто… Я вижу, господинъ докторъ, что вами овладѣваетъ нетерпѣніе, и въ этомъ вы опять-таки правы: я, дѣйствительно, непріятный хозяинъ. Но я теперь исправлюсь, вотъ увидите… Скажите-ка, господинъ Ойенъ, у васъ, кажется, пустой стаканъ? Отчего, ради всего святого, вы не пьете?