Читать «МИД. Кремль. Кувейтский кризис» онлайн - страница 286

В логике действий администрации Буша здесь отказать нельзя. За что ее вполне обоснованно можно и должно критиковать, так это за то, что она не использовала, как надо, уникальное положение, в котором оказалась, когда Саддам Хусейн в беседе с Гласпи весьма прозрачно обрисовал свои возможные намерения. Такой доверительной беседы, таких откровений иракский руководитель не удостоил больше никого.

* * *

Сказанное о США и Ираке в принципе справедливо и для оценки отношений Ирака с другими ведущими индустриально развитыми странами. В Западной Европе, где разведка и служба политического анализа поставлены, как известно, неплохо, с Багдада давно уже не спускали глаз. К режиму С. Хусейна там не питали симпатий и доверия, но само положение Ирака как крупного и важного государства региона предполагало необходимость работы с его руководством. К этому подталкивали и конкретные экономические интересы, включая поставки оружия, промышленного оборудования, технологий и продовольствия. Устойчивый дрейф Багдада в сторону Запада казался многообещающим, а потому настораживающие моменты (усиленное перевооружение, стремление приобрести средства массового поражения и их доставки, заявка на общеарабское лидерство и т.п.) регистрировались, накапливались, но пока не становились определяющими в подходе. Особую активность на иракском направлении проявляли Франция и Германия.

В свою очередь Багдад тоже оказывал им повышенное внимание, прежде всего Франции, культивируя с ней особые связи, причем не без успеха. Например, министр обороны Франции Шевенман был одним из учредителей общества дружбы с Ираком и ярым поборником франко-иракского сближения. Миттеран расстался с ним лишь перед самым началом военных действий коалиции, поскольку дальше его уже просто нельзя было держать на этом посту ввиду его проиракской линии.

Вполне вероятно, что Багдад переоценил свое значение для западной Европы, как это он сделал применительно к США. И те же мотивы, что и американцев, побудили Западную Европу и Японию с самого начала занять жесткую позицию в отношении захвата Кувейта.

Московский азимут

А теперь о Советском Союзе. Хотя между СССР и Ираком существовали своего рода особые отношения, а положения Договора 1972 года о дружбе и сотрудничестве предусматривали процедуру консультаций, в Багдаде, надо думать, исходили из того, что заикнись они о своих планах в отношении Кувейта, и из Москвы раздастся четкое нет. И в этом предположении они были совершенно правы, поэтому свои планы Багдад держал от Москвы в полном секрете.

Решение принебречь контактами с Москвой могло иметь и дополнительную подоплеку. В Ираке, бесспорно, хорошо видели масштабы переживаемого Советским Союзом политического кризиса и экономической деградации. И, наверное, считали, что с советского фланга им не грозят сколько-нибудь серьезные неприятности как по причине нашей поглощенности внутренними делами, так и прямыми, прежде всего финансовыми, интересами в Ираке. Не сбрасывался, надо думать, и такой фактор, как присутствие в Ираке нескольких тысяч советских специалистов и солидный запас доброй воли, который исторически сложился в нашем обществе в отношении Ирака как страны, с которой в прежних кризисных ситуациях мы выступали с единых или близких позиций.