Читать «Меч и плуг (Повесть о Григории Котовском)» онлайн - страница 115

На правой щеке командующего, на припухшей родинке, виднелся свежий бритвенный порез, заклеенный бумажным клочком, — след утренней торопливости.

Устроившись с локтями на столе, разостланной карте, командующий снизу вверх, от стола, взглядывал на Котовского и задавал точные, конкретные вопросы. В бою под Шереметьевкой бандиты понесли огромные потери. Полагает ли Котовский, что повстанцы и в дальнейшем не станут считаться ни с какими жертвами?

Ожидая ответа, молодой, удивительно молодой, командующий дунул на карту и махнул рукой, сметая какой-то незначительный бумажный лоскуток.

На взгляд Котовского, Антонов сейчас в панике и, как всякий бандит, будет цепляться за малейшую возможность прожить лишний день. Чужие жизни для него никогда ничего не значили, а уж сейчас — тем более. Чего-чего, а крови эта публика не боится, — уркачи отчаянные…

Тюремное словечко, невзначай сорвавшееся с языка, заставило Котовского умолкнуть. Опять проскочило!.. Сразу стал тугим ворот гимнастерки, на лице появилось умоляющее выражение. Командующий бросил карандаш карту и расслабленно, с улыбкой откинулся. Сейчас это были не начальник с подчиненным, а просто два старых товарища.

— Григорий Иванович, вы, кажется, в одесской тюрьме сидели? Одесса… — командующий вздохнул. — У меня ординарец был, великолепный парень. Убило под Бугульмой. Одессит. Ударит себя в грудь и: «Та шоб я не дошел до того места, куда иду!»

Певучий южный говорок удался командующему так похоже, что Григорий Иванович засмеялся.

— Это наш.

В Москве, перед тем как отправиться в Тамбов, Тухачевский просмотрел все скопившиеся по восстанию материалы. Он нашел, что укоренившийся на антоновщину взгляд страдает однобокостью. Установлено, например, что вооруженная сила повстанцев составляет около пятидесяти тысяч человек. Что же, все они кулаки и уголовники? Такого количества преступников и кулачья, пожалуй, не набрать и с нескольких губерний.

— Если бы одна уголовка работала, — подтвердил Котовский, — и разговор был бы другой. Мужик озлился: хлеб гребли по три, по четыре раза. Да еще с оркестром.

— Кстати, — спросил командующий, — удалось выяснить, каким образом в руки бандитов попал приказ штаба бригады?

Напоминание было неприятным. Григорий Иванович ответил, что расследованием того случая занимался особый отдел бригады. Установлено, штабной документ не был «добыт», как этого опасались, — просто бандитская засада схватила нарочного с пакетом. То был первый красноармеец, попавший в лапы антоновцев. Изуродованное тело бойца потом с трудом опознали.

Командующий поднялся. Над его головой висел портрет Ленина. Тухачевский, раздумывая, смотрел под доги.

— Мне докладывали, губерния обескровлена в смысле людском, партийном. В восемнадцатом году для Южного фронта сформировали две дивизии. Ушли и погибли лучшие люди, кадры. Полторы тысячи большевиков…

Он прошел к окну, завел руки за спину. На улице сухой ветер нес пыль и мусор.

— Неприятные известия, Григорий Иванович, — мрачно проговорил он, не оборачиваясь. — Совсем свежие: во Владивостоке мятеж… Японцы, какие-то братья Меркуловы…