Читать «Меч воина. Внутренний подвиг мирянина и инока» онлайн - страница 50

Бывают отдельные случаи, когда сердечная молитва противопоказана по каким-то индивидуальным причинам, как, например, это было со старцем Афанасием Площанским, незаурядным подвижником, имевшим, тем не менее, ограничение в занятии умной молитвой, наложенное его наставником при. Паисием Молдавским. Кроме того, безусловный запрет «касаться умного делания» налагается на тех нераскаянных грешников, которые предпочитают «оставаться в своем страстном устроении и не хотят бороться со своей страстью». Это те, кто, «впадая в гнев и досаду, остаются злобствующими на оскорбившего», продолжают враждовать, — таковые «находятся под адом до тех пор, пока действует страсть». А также и любой одержимый страстью или греховной привычкой, за которую осуждает совесть. Внутренний разлад лишает сердечного мира, помрачает сознание . Посему так важен завет прп. Симеона о хранении совести^. И конечно, будет безумием, если «покушаются на упражнение в сердечной молитве» те, кто не способны «по несчастной привычке воздержаться» и впадают в блуд или пьянство. «Может ли быть что-либо безрассуднее, невежественнее, дерзостнее?» Однако иное дело, когда действие грубых страстей в целом преодолено. Тогда тем, «кто сопротивляется страсти, борется с нею, не хочет действовать по ней, скорбит и подвизается», непременно «можно и должно обучаться умному деланию... очищаться вседневною благодатию Христовою через умную молитву и ежечасное покаяние».

Встречаются внешние препятствия к занятию умносердечным деланием вполне благовидные, когда человек призван к ответственному административному или миссионерскому служению, настоятельству или строительству — к деятельности внешне активной, многозаботливой, поглощающей, как кажется, весь ресурс, необходимый для внутреннего углубления. Но на то нам даны исторические примеры, дабы не обманываться в самооправдании. Это не только общеизвестные судьбы Константина Паламы и византийских патриархов¹?, но и подвижническая стезя нашего соотечественника игумена Харитона . Урок, преподанный этими праведниками и их последователями, тем более опыт исповедников и новомучеников XX столетия, не оставляют сомнений: ни тяжесть скорбей, ни внешние помехи не отклоняют от цели искренне взыскующих дара внутренней молитвы. Пример их убеждает — коль скоро имеется благое намерение, а к нему прилагается неложное усилие, то Бог в любых условиях помогает восполнить недостающее. Надо только не остывать в усердии, всегда оживляя внешнее сокровенным внутренним деланием.

Тем не менее очевиден факт: путь умного делания привлекает не слишком многих. Какова же участь тех, составляющих изрядное большинство, кто не знает сердечной молитвы, кто не вникает в суть учения исихазма, так ясно изложенного прп. Серафимом в беседе с Мотовиловым, учения, истинность коего была тогда же столь явно засвидетельствована сиянием нетварного света Фавора на обоженном лике преподобного. Люди благочестивые, искренне верующие, люди, разнообразно подвизающиеся на широком поприще христианских дел, — ведь они обретают спасение и на этих путях, не имеющих связи с тайнами исихии. Поскольку это несомненно так, то неминуемо возникает вопрос: если спасаются и без внутреннего делания, то так ли бесспорны его преимущества, так ли необходим этот узкий путь, который немногие, да еще с трудом, находят?