Читать «Меч воина. Внутренний подвиг мирянина и инока» онлайн - страница 42

Собственно говоря, отеческая формула, определяющая значение исихазма, весьма лаконична: «Если внутреннее делание не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем». Ибо «внутреннее делание производит истинное безмолвие сердца».

* * *

Издревле в основу подвижничества поставлялось искусство хранения ума, без чего «никакие телесные подвиги не достигают искомой цели, тогда как аскетически воспитанный ум может сохранить не только свою чистоту и свободу, но и покой тела, и даже в таких условиях, при которых другим это дело покажется невозможным». Поэтому «перенесение центра тяжести из области внешнего делания в сферу чувств и мыслей есть самая характерная черта учения древнего христианского монашества». Аскеза, рассуждали первые иноки, есть инструмент очищения от телесной чувственности и желаний, этим высвобождается ресурс для делания внутреннего. Основной закон аскетизма утвержден авторитетом евангельского учения: Егда бо немощствую, говорит апостол, тогда силен семь. На этот закон так или иначе указывали все отцы Церкви: «Душевные силы укрепляются, когда ослабевают телесные удовольствия». Или: «Множество телесной силы служит препятствием ко спасению духа»⁴». Иными словами, аскеза совершается ради того, чтобы через удаление от чувственного мира приблизиться умом к Богу. Удаление — это подготовка условий для приближения духа к Духу, которое вершится своим особым образом — методом умного делания, путем стяжания исихии. На этом пути земной человек достигает равноангельного совершенства. В этом смысле свт. Афанасий и говорит о прп. Антонии Великом и его учениках, что они при жизни еще «вписаны в число живущих на небесах»⁴’.

В наше время упомянутый закон уже на научной основе разъясняет священноисповедник Лука Крымский, носитель сугубого дара Божия, ученый-медик с мировым именем, чье богословское мировосприятие просвещено благодатью святости. По слову свт. Луки, человек есть носитель двух видов сознания. Одно действует исключительно в пределах материального мира, второе восприимчиво только к духовной реальности, причем деятельность последнего остается обычно от нас сокрытой. Так душа человека одновременно связана с двумя мирами — земным и потусторонним. Закономерность же такова, что ясно воспринимать действительность человек способен только одним из этих сознаний. Потому в повседневной жизни духовный мир остается за пределами восприятия. В то же время для проявления высших способностей духа «необходимо, чтобы угасла или по крайней мере значительно ослабла» деятельность обычного сознания, связанного с телесным началом. В результате этого святые подвижники, путем аскезы подчинившие себе плоть, способны на сверхъестественные деяния, совершаемые силой Святого Духа . Действие в человеке энергии благодати становится возможным при раскрепощении духовного начала за счет утеснения начала плотского. Таким образом, аскетизм, ограничивая интенсивность плотской жизни, создает условия для стяжания благодати и жизни по духу. Подавляя внешнее, подвижник высвобождает внутреннее: «поскольку разрушается внешний человек, постольку обновляется внутренний^». Но не забудем, что этот постулат апостольского учения, возведенный Григорием Паламой в формулу аскезы, двухчастен. Первый, негативный аспект, указывая на смысл и назначение аскезы, тем не менее предполагает второй, восполняющий, позитивный. Разрушение само по себе еще не является созиданием, но только расчисткой места под строительство. Поэтому внешний подвиг, не сопровождаемый умным деланием, не ведет к возрастанию духа, но оказывается деструктивным.