Читать «Меч воина. Внутренний подвиг мирянина и инока» онлайн - страница 27

Еще один вид прельщения — «связывать свое спасение непременно с какой-нибудь определенной личностью — пастыря или старца... Особенно у женщин это заходит и еще дальше: именно когда спасительный путь как бы упирается исключительно в личность определенного духовного отца». Тут искажается понимание самой сущности «Церкви, пастырства вообще, силы таинств, особенно исповеди», разрушается сама вера в Бога. Всегда во «взаимоотношениях пастыря и пасомых может быть множество тонких извращений и искажений», но особенно когда церковные таинства поставляются в зависимость «от того или иного совершителя их», когда даже причащаться, «по неразумной вере в своего излюбленного старца», упорно стремятся из его именно рук.

Православная аскетика понимает прелесть как «самообольщение, соединенное с бесовским обольщением», что случается, «когда подвижник примет ложные понятия о духовных предметах и о себе, сочтет их истинными». Это состояние «бывает непременным последствием» особого усердия во внешнем подвиге, не одухотворенном деланием внутренним, или же результатом «преждевременного удаления в глубокое уединение» . В плену самообмана находится и тот, кто «упорно себя оправдывает, а других винит». Во всех подобных случаях одна причина — высокое о себе мнение. Горделивый, как минимум, лишается духовного роста, но еще хуже — если оказывается «в сетях прелести». Спасение прежде всего не во внешних подвигах, а «в глубоком, искреннем, сердечном сознании своей греховности, испорченности, бессилия самому исправиться». Если у кого-то «нет искреннего сердечного чувства греховности и сокрушенного сердца, то такой обязательно находится в прелести». Тем паче вступающий «в молитвенный подвиг должен иметь сокрушение евангельского мытаря™, иначе он будет обманут бесами, приобретет высокоумие, тщеславие и прелесть». Иисусова молитва — это и есть покаянное мытарево делание, но освященное Христовым именем; очень скоро «молитва мытаря была заменена святыми отцами молитвой Иисусовой. Смысл один и тот же»⁵’.

Не случайно, по аскетическому учению, достижение начального бесстрастия совпадает с обретением начального смирения. Душа врачуется силой благодати — силой Божественной, она и ослабляет, и истребляет страсти. Из добродетелей, предшествующих сердечной молитве, смирение есть та, что главным образом привлекает благодать. В этом, кстати, и есть назначение внешних подвигов: непосредственно через них не стяжать «обновляющей благодати Божией, но они насаждают смирение, которое привлекает Божию благодать. Только тогда они и есть добродетели истинные». Носящий в себе зачатки смиренного духа одним этим отпугивает врага. Высочайшая из прочих, противоположная высшей страсти — гордыни, добродетель смирения препятствует развитию прелестных состояний. Вот почему сказано, что «невозможно впасть в прелесть бесовскую мужу, жизнь свою согласующему с судом и мнением преуспевших», живущему, то есть, с советом. Вот почему новоначалие начинается со смирения в послушании, без чего не приходится говорить ни о каком приближении к умной молитве — все притязания будут тщетны. Словесная молитва преобразуется в умную при содействии благодати — силой Святого Духа. А привлечь эту силу может только смиренный дух. Напротив, недостаток его высвобождает страстную силу. Если ничто не сдерживает страсть гордыни, она развивается сверх всякой меры, как злокачественное образование поражая всю душу. Прелесть — это патология души, недуг духовный.