Читать «Меч воина. Внутренний подвиг мирянина и инока» онлайн - страница 24

Что, собственно, разумеется под понятием прелесть? Славянское «лесть» — это обман. Пре-лесть — это обман в превосходной степени, чрезвычайный, сверх всякой меры. В чем может он заключаться? В предельно извращенной лжи — обмане самого себя. Прелесть — это самообман. А ненормальность и чрезвычайность в том, что, обманывая не недругов своих, а себя лично, человек становится врагом себе. Такое поведение противно человеческому естеству и означает, что действует человек не сам, но под влиянием врага рода человеческого. У диавола есть одно основное средство воздействия на человека — через страсти. Именно поэтому бесстрастный для демонов неуязвим. Поэтому и «идеал аскетического подвига определяется как бесстрастие»³³. Поскольку все страсти произрастают из одного корня — гордости, все мы, доколе жива в нас гордыня, в той или иной мере зависимы от влияния демонов. Все мы поэтому уязвимы — все пребываем в более или менее глубокой степени самообмана и все, соответственно, предрасположены к прелести. Так и записывал в своем дневнике прп. Антоний Оптинский: «Тогда только я нахожусь в истинном о себе мнении, когда худую о себе имею мысль; а когда добрую, то в прелести бываю»³³. Действительность такова, что «прелесть и действие сатаны всегда находятся в сердце», если там отсутствует привлекаемая сердечной молитвой благодать. Причем враг наш более всего «не желает, чтобы человек узнал об этом, дабы не искал непрестанной молитвы и не изгнал его оттуда». В состоянии страстном мы и реальность воспринимаем в обманчивом, искаженном виде, неспособные к восприятию объективному, разве что в отдельные моменты воздействия на нас благодати. Всякий не очищенный еще от страстей ошибается — «некоторые вещи понимает не так, как должно, а тонкие внушения и действия врага принимает за благодатные откровения» . Так будет продолжаться до обретения начального бесстрастия, которым венчается деятельный период^.

Однако предрасположенность к недугу еще не есть сам недуг, мы не имеем права легкомысленно торопиться с диагнозом, зачисляя всех не достигших святости в число одержимых прелестью. Хотя риск уклониться в глубокое помрачение остается, и иногда эта, присущая всем, склонность к самообману обостряется и неприметно обретает черты духовной патологии. Где же грань, за которой начало недуга, как распознать ее? «Прелесть всегда основана на убежденности в своей правоте. Ошибка, как таковая, не занявшая в сознании места истины, еще не есть прелесть». А вот «претензия на обладание истиной вне единения со Христом» или настойчиво принимаемые за истину «псевдодуховные состояния и неверные мысленные установки, оправдывающие ложный опыт» — это уже признак заболевания. Страстные склонности присущи каждому, но чтобы они преобразовались в прелесть, «от человека требуется согласие его воли». Ради этого «демон воспитывает в уме вкус к ложной духовности, сопряженный с чувством собственной правоты. Этому сильно способствует привычка ума к самооправданию». Если кто-то по нерадению впадает «в небрежение и безразличие, совершенно забросив свои обязанности», это само по себе еще не прелесть. Но если человек, пренебрегший аскезой и личным молитвенным подвигом, полагает, что пребывает в истине и остается на пути Божием, то налицо прельщение, способное погубить и самого повредившегося, и тех, кто его с доверием слушает. «Если человек несведущ и молится с простотой» неверным образом, то оказывается в заблуждении, но это еще не значит, что он прельщен. «Если, однако, его кто-то наставит, а он не послушается, тогда его молитвенные усилия принимают иной оборот и возникает прелесть». Так что основа прельщения — это страстная приверженность к ложному опыту. Прелесть по природе своей есть «удаление от прямого пути и от истины», когда при этом