Читать «Мемуары на руинах (Жизнь актрисы в письмах и дневниках)» онлайн - страница 25

– Ну да, и там ответственность и тут… Вы разрывались? Что было важнее? Школа?

– Была ли я ответственной ученицей? Нет, конечно, я была ленива и недисциплинированна… Просто школа была уникальной, лучшей в городе на тот момент, и учительница первых классов, Наталья Владимировна была такой доброй… Но… у нас было чистописание, по разграфлённым специальным тетрадкам, и Вы не поверите, как до революции, «вставочки» с железными перьями, чернильницы-непроливашки и перочистки из фетра, старательно изготовляемые на уроках труда… Это проклятое чистописание!

– Если бы не болезнь отца, можно считать, что всё было, как у всех?

– А? Ну да. Поначалу, пока отец ещё пытался работать… Он же был очень талантлив, он почти закончил кандидатскую диссертацию… почти… потом отдал материалы ближайшему другу. Друг некоторое время ещё заходил к нам в гости… Всё, казалось бы, было ещё хорошо… Если бы не чувства, которые разрывали душу Маруси и которые надо было от всех скрывать… (То самое, тайное, ради чего я и обратилась к вам – психотерапевту). Однажды в первом-втором классе кто-то украл у кого-то какие-то копейки. Наталья Владимировна строго спросила: – Кто это сделал? Я покраснела, и весь класс повернулся ко мне. А я просто знала, что и украсть могу, и ещё что-нибудь сделать, более страшное… Я себя ощущала до самой глубины, до самого злого и подлого… А вокруг все были такими «правильными» – октябрятами, пионерами, «Будь готов!», приди на помощь другу!.. Кажется, я с этого и начала: надо было всё время прятать свою «гадость» перед «хорошими» окружающими.

– Вам никогда не приходило в голову, что они не такие уж и хорошие? Что они чувствуют нечто подобное?

– Нет! Они бы хоть в чём – то это проявляли! Нет! Не то! Понимаете, кто-то из них ведь тогда украл, кто-то хитрил, кто-то обижал соседа… Но… они всё это делали, как бы не осознавая, не испытывая мучительных угрызений совести! …

– Так всё дело в совести?

– Да, наверное. Маруся ни один проступок сама себе не прощала, стоило только осознать его, как он начинал грызть изнутри. Изгоняемый днём возвращался ночью.

– Много было проступков?

– Да на каждом шагу!

В который раз пытаюсь написать, как положено, букву «А», а она расплывается, потому что заливается слезами.

– Почему?

– Выпороли. За двойку по чистописанию.

– Это было единожды?

– Часто. Отец щадил – бил ремнём. Мама пользовалась шнуром от утюга, от него синяки долго не проходили, Маруся заходилась в крике, но наказание следовало неминуемо.

– За что?

– За всё подряд. Считалось, наверное, что так и нужно воспитывать. Марусю пороли так, что, заходясь криком, она уже не понимала, где находится. В любой момент мама могла ударить по спине, по лицу, не важно, чем, что под рукой: – тапком с ноги, – правда, нет, утюгами в неё не бросали.

– Так мама была… не хочу произносить это слово, она была жестока по отношению к вам?