Читать «Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун» онлайн - страница 40

С той поры меня сопровождает бег. Путешествие в одиночку к собственной душе. Время исчезало, физическая оболочка растворялась, спустя много лет нечто подобное я испытывала, только когда писала.

Оглядываясь назад на каждый такой забег в подростковом и молодом возрасте, я вижу, что в ходе поединка с одиночеством я многократно пыталась вырваться из неопределенности жизни, пробудиться, встряхнуться и снова подтвердить надежду на будущее. Бегать, бегать и еще раз бегать; в университетском кампусе, по огромному открытому заводскому складу, по кромке бескрайних заливных рисовых полей в родной деревне. Будучи брошенной, потеряв работу, прочитав Кафку, Джойса, Маркеса, Фолкнера, Милоша, Элиота, Лермонтова и Цао Сюэциня, когда не на кого было надеяться, пока бесконечно тянулась удушливая юность без возможности искренне с кем-то поговорить; когда я моталась между заводом и деревней, когда сердце, не желавшее примириться с нищетой, накрывало колпаком беспомощности, я без конца воспламеняла себя, а потом тушила. Снова и снова я бежала в темноте, там мне всегда навстречу лился свет.

2

До 2004 года меня звали Хун. В то время в моем мире не было литературы, более того, я никогда и не помышляла связывать с ней свою жизнь. Вот уже десять лет как я стала писательницей и не единожды задумывалась: а если изъять литературу, то что останется в моей жизни? Действительно ли я через сочинительство определяю собственное существование? Если я брошу писать, то будет ли это значить, что я все сведу на нет? Я не согласна с этим. Как я могу взять и с легкостью отмести то, что мне уже довелось побывать отличной крановщицей, замечательным контролером качества на сталелитейном заводе, честным журналистом, ревностным копирайтером, профессиональным менеджером?! За те месяцы, пока ошивалась в Гуанчжоу, Шэньчжэне, Фошане, Фучжоу и Дунгуане, я с удовольствием вкалывала и с головой окунулась в счастливую взаимную любовь. Разве все это в моей жизни не имеет никакого значения? Я случайно познакомилась с одним человеком, которого никогда не забуду, сполна испытав темный омут его преисподней. Это был прекрасный, но короткий индивидуальный тур. А еще я помню первые пробуждения в незнакомых городах и новые железные клятвы, которые решительно давались с гордо сжатыми кулаками. Я проходила по каким-то дорогам, бросала их, хороня на помойке времени. Не специально, как-то само так получалось. Но в 2004 году я остановилась на творчестве и до сих пор не расстаюсь с ним. Нужно сказать, что если я перестану писать, то по-прежнему буду жить полной жизнью, мой внутренний мир от этого не рухнет, мое «я» на месте, я всегда в пути, бегу, словно опаляемая огнем; боль заставляет меня бежать, я несусь в сторону распахнутой для меня двери.

Когда мне исполнилось двадцать, я устроилась на работу в самую крупную государственную металлургическую компанию, и меня распределили на открытый склад металлургического сырья. Сначала я была крановщицей, а потом проверяла качество стали с помощью спектрального анализатора. Тогдашняя я так сильно ненавидела красные и синие рабочие спецовки, красные каски, белые полотенца, которыми мы обматывали шею, громоздкие изоляционные сапоги, рабочие перчатки; вся юность скрывалась и смазывалась за мрачными настроениями, а еще я гневалась на судьбу. Несколько моих одноклассников, которые работали в правительственных бюджетных организациях, зашли на завод меня навестить; я как раз топала со склада, не успев переодеться: все лицо в пыли, глаза стеклянные, под мышкой рабочие перчатки, пропитанные машинным маслом, а в руках старая эмалированная чайная кружка. Благодаря ветру я принесла с собой со склада леденящий холод и сильный запах железа. Увидев меня, одноклассники расхохотались, разумеется, в их смехе не было никакого сарказма, но я тут же осознала, что у меня появилась своя особая аура — аура нижних слоев населения. Один мрачный день сменял второй, за ним наступал точно такой же третий, я начала бегать, и в водовороте бега мои обиды и гнев постепенно разрастались, пробуждая ярость, мне хотелось во что бы то ни стало взбежать на высоту, покинуть это место.