Читать «Маcки» онлайн - страница 2

— Папа, — заговорила вдругъ Маруся и въ тонѣ ея послышалась отчаянная рѣшимость, — я не хочу, чтобы между нами было недоразумѣніе. Ну, да! недоразумѣніе… Ты, кажется, думаешь, что мы, пансіонерки, какъ во времена нашихъ бабушекъ, какія-то такія неземныя, наивныя созданія; что мы совсѣмъ ничего не знаемъ и не понимаемъ. Не безпокойся! отлично мы все знаемъ, отлично. У насъ такія есть… Это прежде какія-то невинности изъ пансіоновъ выходили, а мы, не безпокойся… мы такія… прожженныя…

Онъ остановился и быстро повернулся къ ней лицомъ.

— Что ты говоришь? что? — удивленно переспросилъ онъ.

— Да, насъ ужъ не удивишь, не безпокойся, — продолжала Маруся. — Ты не хочешь брать меня въ маскарадъ, потому что думаешь, что я еще ребенокъ. Хотѣла бы я, чтобы ты зналъ, какой я ребенокъ! хорошъ ребенокъ!

Она сильно волновалась; хорошенькое личико ея оживилось, вапылало и въ глазахъ вспыхнулъ задорный, насмѣшливый огонекъ.

— Маруся! — съ напускнымъ ужасомъ окликнулъ ее отецъ, но она продолжала быстро, быстро:

— Вѣдь это одна только слава про пансіонерокъ, а на самомъ-то дѣлѣ это такой народъ!.. такой народъ! Ты думаешь, мы ничего не читаемъ? Все читаемъ, не безпокойся. Это ты тамъ отшельникъ какой-то, святоша, а то вѣдь мы мужчинъ тоже знаемъ: такіе!… И прекрасно. Мы очень одобрнемъ, сочувствуемъ… Ты думаешь, пансіонерки — такъ ужъ непремѣнно добродѣтель? Самъ ты пансіонерка, въ такомъ случаѣ!

— Маруся! — все съ тѣмъ же ужасомъ въ голосѣ повторилъ онъ и не выдержалъ: онъ сталъ хохотать.

— Прожженная, прожженная!.. — захлебываясь отъ смѣxa, повторялъ онъ. — Охъ, пощади! уморила, Маруська!

Маруся растерялась. Глядя на отца, ей тоже захотѣлось смѣяться, но обидная мысль, что отецъ недостаточно серьезно отнесся къ ея словамъ и потѣшается надъ ней какъ надъ маленькой задѣла ее за живое: она сразу съежилась, губы ея обидчиво дрогнули, а въ глазахъ показались слезы.

— Ха, ха, ха! — заливался отецъ, — такъ одобряешь мужчинъ? одобряешь, Маруська?…

Она встала.

— Довольно! — вспыльчиво заявила она. — Я не дѣвчонка, чтобы надо мною хохотать. Не умно тоже…

— Ну, прости, не сердись, — попросилъ онъ, удерживаясь отъ смѣха и утирая глаза, — очень ужъ ты распотѣшила меня… уморила… Такъ одобряешь? да? — не удержался онъ отъ шутки и опять громко, весело засмѣялся.

Маруся молча и серьезно глядѣла на него. Вдругъ глазки ея просвѣтлѣли, а по лицу пробѣжала усмѣшка.

— Ну, хорошо! — загадочно проговорила она. — хорошо… Запомни, — она опять усмѣхнулась и видимо стараясь сдержать свою неровную еще, дѣтскую походку, не безъ достоинства вышла изъ кабинета отца.

Было уже за полночь, когда Петръ Сергѣевичъ стоялъ въ передней въ модномъ фракѣ, моложавый, красивый, оживленный.

— Что барышня? — спросилъ онъ горничную, внимательно оглядывая себя въ зеркало.

— Почивать легли, — отвѣтила та и быстро отвернулась, отыскивая на вѣшалкѣ шинель.

— Вернусь поздно. Ключъ у меня, не жди, — сказалъ Петръ Сергѣевичъ, еще разъ взглянулъ на себя въ зеркало и вышелъ.

Маруся стояла за дверями столовой. Она слышала, какъ закрылась за отцомъ дверь, какъ упалъ желѣзный крюкъ и сердце ея ускоренно, безпокойно забилось.