Читать «Люди былой империи (сборник)» онлайн - страница 51
Анвар Айдарович Исмагилов
От пришедшего со службы отца пахло усталым вечерним потом, сгоревшим авиационным керосином, потёртой кожей коричневой портупеи с полукольцами для полевой сумки, сыроватой поверхностью потускневших латунных пуговиц, натёртых асидолом, кожаной кобурой с дежурным пистолетом «ТТ» и медными патронами в обойме.
Он повесил синий офицерский китель в шкаф, надел полосатую широкоштаннуюпижамуидомашние чувякиизверблюжьей шерсти, и после неторопливого ужина, вспомнив своё обещание, сказал нам с братом:
– Сынки, сегодня мы будем читать вслух.
– Ура! – закричали мы и кинулись собирать игрушки: деревянные мечи, щиты и стрелы; пистолет, отлитый десятилетним Тагиром из свинца и подаренный мне, шестилетке; облупленного коня, помогавшего мне в молчаливых битвах-качаниях с вероятным противником, – и понесли на веранду настольную лампу с абажуром из газеты «Советская Туркмения».
Мама боялась пожара и всегда поливала конус водой, прежде чем надеть его на гибкий каркас из сталистой проволоки. Газета корёжилась, высыхая, и от неё по веранде расплывались черно-серые змеиные тени. На свет и на стол слетались отважные эскадрильи беспорядочных мотыльков, крупноголовой саранчи, прозрачнокрылых кузнечиков, бежали по щелястому полу веранды голенастые пауки, а по углам и за пределами уютного и бесстрашного жилого пространства стоял чёрный вечерний мир с мохнатым небом и громадными звёздами, с ледяным дыханием барханной пустыни, плоских такыров и чудовищных солончаков. С юга над военным городком Джебел нависал необъятный высохший минерал залива Кара-Богаз-Гол, с запада веяли прохладой влажные валы Каспийского моря, из Ирана, огибая хребет Копет-Даг, выли болотные ветры, а пустыня Каракумы продолжала свою вечную работу мёртвыми серыми песками и невероятной, недоступной пониманию, марсианской жарой.
Брат, кряхтя и спотыкаясь, принёс толстенный «Золотой том» Пушкина в коричневом переплёте с длиннющим предисловием Томашевского. Я уже около двух лет читал взахлёб все подряд, начиная «Боевыми листками агитатора» и заканчивая романом «Пляска смерти» Бернгарда Келлермана, из которого помню только, что одна соседка другую обзывала сукой, и это было одно из непонятных мне слов, о чем я и спросил маму, почему-то не знавшую объяснений. Поэтому в последнее время я предпочитал молча таскать из огромной библиотеки подходящие мне по сюжету и толщине книги, а для справок употреблял словари и энциклопедии.
Тагир положил пахнущий сладкой пылью том на обеденный стол, открыл нужную ему страницу и сказал:
– Пап, что сегодня будем читать? – Он знал ответ, но предвкушал его, как домашняя собака чует любимую команду «гулять!».
Отец посмотрел на него и неторопливо ответил:
– «Песнь о вещем Олеге»!
До этого я ещё не добрался. Из предисловия узнал, что «воспитание Пушкина было безалаберным». Если это так, то Пушкин похож на отца и моего брата: мама их так иногда ругает: «Что за безалаберность?!».
Значит, это был добрый человек.
И отец начал:
