Читать «Любой каприз за вашу душу» онлайн - страница 176

– Я люблю тебя, больной ублюдок.

Нежно поцеловав его в губы, я намотала его волосы на руку. Он доверчиво и счастливо улыбнулся, что-то в его лице появилось такое детское, невинное и беззащитное.

– Я люблю тебя, мадонна.

«Заставь меня поверить, что я нужен тебе, что ты хочешь меня, что я могу дать тебе то, что не даст никто другой. Что ты любишь меня таким, какой я есть», – вот что я услышала. И ответила так, как он хотел. Как мы оба хотели. Потому что никто больше не даст мне этого волшебного ощущения – полной власти, абсолютного доверия. Ощущения, что исполнят любое мое желание, чего бы это ни стоило.

Глава 33. Любит, не любит, плюнет, поцелует

В этот раз я безо всякой нежности выплеснула на него всю свою боль – от несбывшейся мечты, от собственной трусости и глупости. Я чувствовала его боль, как свою, плакала и улетала в космос вместе с ним, и это делало нас еще ближе. Почти одним целым. Мне даже показалось, что я, наконец, поняла – почему Бонни нужна эта игра. Почувствовала его свободу – свободу полного, абсолютного доверия, свободу от одиночества и непонимания.

Не знаю, как у меня получилось, но отметин на его коже я почти не оставила. По крайней мере, ничего, что не сойдет за несколько дней без следа. И, похоже, зря. Когда после сессии (и душа, где мы не столько мылись, сколько расслабленно целовались) я втирала мазь в его спину, он этак повел плечами… вот опять: он ничего не сказал, я даже лица его не видела, а поняла. Чего-то ему не хватило.

– Вслух, Бонни, – шепнула ему на ухо, лизнув мочку. – О чем ты сейчас подумал.

– Британские ученые изучили телепатию, – хмыкнул он. – Как тебе удается?

– По усам и хвосту. А, еще положению шерсти на спинке и форме ушей. У тебя очень выразительная спина, ты знал?

– Мр-разумеется. – Он тихо и довольно засмеялся. – Мне нравится, когда ты оставляешь на мне метки. Это почти как чувствовать твои прикосновения, только потом. Как будто ты все еще рядом.

– Тебе мало? – я провела ладонью по припухшему красному следу поперек его лопаток.

– Нет. Просто… когда я касаюсь вот этого, – он дотронулся до шрама на плече, – мне легче поверить, что ты мне не приснилась. Что я еще не сошел с ума и не придумал тебя.

– Это было бы слишком драматично. Какое-то концептуальное кино, Чак Паланик и все такое. Мне кажется, твое амплуа – что-то более…

– Дурацкое? – спросил он невиннейшим голосом, но не выдержал образ и хрюкнул.

– Именно! Ты так хорошо меня понимаешь! – в подтверждение я дунула ему в поясницу с ужасно неприличным звуком, как делают с маленькими детьми, чтобы рассмешить.

Бонни предсказуемо заржал, извернулся и поймал меня:

– Я отомщу тебе за надругательство, женщина! – получилось так грозно, что я не смогла даже сопротивляться: животик сводило от смеха. Тот самый животик, в который Бонни дунул, издав еще более неприличный звук, и принялся щекотать.

Я вяло отбивалась – делу сопротивления мешал вирусный ржач в особо тяжелой форме. Мстя прекратилась, только когда мы оба, устав смеяться и запутавшись в простыне, свалились с кровати. По счастью, на толстый ковер, так что ни одна особо умная голова не пострадала. Несколько минут мы валялись в обнимку на полу, вздрагивая от остатков ржача, пока мне не пришла в голову (очень умную, #я_ж_писатель!) Великая Мысль. Вот именно так, с большой буквы Мы.