Читать «Любовь в холодном климате» онлайн - страница 43

— Ну же, Соня, — сказала леди Патриция довольно резко. — Бедная девочка еще не вышла из подросткового возраста. Дождись, по крайней мере, Лондонского сезона, прежде чем записывать ее в старые девы. Можешь быть уверена, она скоро найдет там того, кто ей понравится.

— У меня сильное предчувствие, что ей не понравится никто и, более того, она никому не понравится. У нее нет ни намека на «поди сюда» во взгляде. О, все действительно очень плохо. А еще она время от времени оставляет свет в своей ванной, я часто это замечаю, — леди Монтдор имела ввиду современное электрическое освещение.

Глава 9

Как и предсказывала ее мать, лето пришло и ушло, не принеся никаких изменений в жизнь Полли. Лондонский сезон был должным образом открыт роскошным балом в Монтдор-хаусе, о стоимости которого леди Монтдор сообщила всем. Полли была одета в белое атласное платье на розовом чехле с розовыми розами на груди («штрихи розового», как отметил «Татлер»), выбранное для нее в Париже миссис Чаддерсли Корбетт и доставленное в Лондон неким латиноамериканским дипломатом, что привело бы в ужас лорда Монтдора, узнай он об этом. Красоту Полли, выгодно подчеркнутую этим платьем и скромным макияжем, особенно оценили представители старшего поколения, которые заявили, что со времен леди Хелен Винсент, Лили Лэнгтри и сестер Виндхэм в Лондоне не было столь идеальной красавицы. Ее собственные ровесники, однако, не были столь сильно возбуждены. Они признали красоту Полли, но сказали, что она была скучной и слишком высокой. Кем они действительно восхищались, так это худосочными и пучеглазыми копиями миссис Чаддерсли Корбетт, которыми изобиловал этот сезон. Многие приятельницы леди Монтдор пеняли ей на то, что она заставляет Полли держаться на заднем плане, но едва ли это было справедливо, потому что хотя леди Монтдор автоматически заполняла собой передний план любой картины, в которой присутствовала, она была слишком озабочена тем, чтобы вытолкнуть Полли вперед, как заложника, и не ее вина была, если дочь всегда ускользала назад.

По случаю этого бала многие особы королевских кровей покинули свои серебряные рамки в спальне леди Монтдор и вступили в ее дом, более потертые и менее блестящие, чем можно было ожидать; они заполонили огромные гостиные Монтдор-хауса, и слова «сир» и «мадам» слышались на каждом шагу. Некоторые старые монархи имели довольно жалкий, и я бы даже сказала голодный вид в своих грустных мятых одеждах, хотя среди них оказалось несколько весьма бодрых господ с синими подбородками. Я особенно хорошо запомнила одного из них, потому что мне сказали, будто он заявлен полицией в розыск во Франции и не выезжает никуда, даже в свою родную страну, где его двоюродный брат со дня на день ожидает возвращения короны, которую сдуло с его головы восточным ветром. Этот князь густо и неприятно благоухал камелией и сиял обильно смоченными бриллиантином волосами. «Я пригласила его только ради моей дорогой старой княгини Ирины, — объясняла леди Монтдор, когда люди поднимали брови, увидев его в этом респектабельном доме. — Я никогда не забуду, как этот ангел принимала нас с Монтдором, когда мы были на Балканах. Я знаю, люди говорят, что он большой оригинал, но если слушать всех подряд, то просто некого будет пригласить в дом. Половину этих слухов распространяют анархисты, я уверена». Леди Монтдор обожала монархию. Это было искреннее и совершенно бескорыстное чувство, потому что она любила как изгнанников, так и тех, кто был у власти, и ее реверанс являлся кульминацией этой любви. Ее окаменелый костяк не позволял кланяться легко и непринужденно, словно колос пшеницы под ветром. Она опускалась тяжело, как верблюд, а потом медленно с усилием выпрямлялась; казалось, эта странная пантомима должна причинять невыносимые муки ее исполнительнице, но выражение ее лица опровергало это предположение. Ее коленные суставы трещали, как револьверные выстрелы, но лицо оставалось безмятежным и счастливым.