Читать «Лотос и копьё» онлайн - страница 2

Но ужаснее всего быть мундумугу, когда перед тобой встает проблема, против которой вся мудрость кикую — не более, чем пыль на ветру.

Такой день начинается как все. Я просыпаюсь, прогоняю остатки дремы и выхожу из хижины на бому. На плечах у меня одеяло — солнце еще не успело прогнать ночную прохладу. Я разжигаю огонь и сажусь рядом, поджидая Ндеми, который наверняка опять опоздает. Иногда я сам удивляюсь его богатому воображению, ведь в своих оправданиях он еще ни разу не повторился.

Со старостью ко мне пришла привычка жевать по утрам лист дерева кват, чтобы кровь бодрее текла по телу. Ндеми не одобряет этой моей привычки, поскольку выучил, что кват — это не только лекарство, но и сильнодействующий наркотик. Я еще раз объясню ему, что без этого листа страшная боль будет мучать меня, пока солнце не окажется над самой головой. Я скажу ему, что, когда он будет таким же, как я, его мускулы и тело тоже перестанут повиноваться приказам и начнут приносить одно страдание. Он в ответ только пожмет плечами, кивнет головой и позабудет все до следующего утра.

Наконец он придет, мой помощник, и после объяснения, почему он сегодня опоздал, снесет калебасы к реке, наполнит их водой, затем наберет хворосту и принесет на мою бому. Затем мы приступим к занятиям, во время которых я, возможно, буду объяснять ему, как приготовить притирание из стручков акации, а он будет сидеть, изо всех сил сдерживать зевоту и вообще демонстрировать такое владение собой, что пройдет десять-двенадцать минут, прежде чем он спросит, когда я научу его, как превратить врага в насекомое, чтобы наступить и сразу раздавить.

Наконец мы отправимся в хижину, где я преподам ему основы управления компьютером, ибо после того как я умру, именно Ндеми будет осуществлять контакт с Управлением и просить Орбиту изменить погоду так, чтобы на иссушенные равнины пролился дождь и дни стали либо короче, либо длиннее, как при настоящей смене времен года.

Затем, если это будет ничем не примечательный день, я наполню карман амулетами и пойду по полям, отводя таху и сглазы, наложенные на землю, и уверяя людей, что теперь, наконец, можно продолжать трудиться и выращивать пищу, от которой зависит вся наша жизнь. Если же пойдут дожди и все вокруг зазеленеет, может быть, я принесу в жертву коз, дабы отблагодарить Нгаи за его милость.

Неудачный день я распознаю, стоит только заалеть рассвету. Хотя, конечно, бывают и другие признаки: помет гиены на моей боме, точный знак таху, или ветер подует вдруг с запада, тогда как все благоприятные ветры дуют исключительно с востока.

Но то утро, о котором я веду рассказ, выдалось безветренным, даже гиены не побывали ночью на моей боме. Тот день начался как самый что ни на есть обычный. Ндеми опоздал — на этот раз, клялся и божился он, на тропинке к моему дому, что на холме, он повстречал черную мамбу, и ему пришлось ждать, пока она скроется в высоких травах. Только я закончил учить его молитве — пожеланию здоровья и долгих лет, которую ему придется произносить по случаю рождения каждого ребенка, как появился Коиннаге, верховный вождь деревни.