Читать «Лотерея» онлайн - страница 157

– Я никогда не покидала островов! – Она взглянула на сверкающий город, ветер трепал ее волосы и кидал их ей в глаза. – Я в жизни не бывала здесь, в Джетре.

– Я жил у Грации, и ты там тоже бывала.

– Питер, мы встретились в Мьюриси, я работала тогда на Лотерею.

– Нет, – сказал я, – теперь я все могу вспомнить.

Сери взглянула на меня, и я почувствовал что-то недоброе.

– Если бы это было действительно так, ты не стал бы разыскивать Грацию. Ты бы знал, что в действительности Грация умерла! Она покончила с собой два года назад, когда вы с ней поссорились, еще до того, как ты уехал из города и взялся за свою рукопись. Когда она умерла, ты не хотел признавать, что хоть как-то с этим связан. И все равно ты горевал, ты чувствовал себя виноватым. Но из того, что в твоей рукописи написано, что она все еще жива, совсем не следует, что так оно и есть.

Ее слова меня потрясли. Не было сомнений, что они сказаны вполне искренне.

– Но ты-то, – удивился я, – ты-то откуда это знаешь?

– От тебя. Ты рассказал мне это еще в Мьюриси, до того как мы поплыли на Коллаго.

– Но я же не могу помнить этого времени. Его нет в рукописи.

– Вот видишь, – воскликнула Сери, – значит, ты не все можешь вспомнить! Ближайший корабль на Коллаго отходил через несколько дней, так что нам пришлось подождать. Ты снимал номер в гостинице, а у меня была там квартира, и потом ты ко мне переехал. Я знала, что случится, когда с тобою проведут все эти процедуры, а потому выспрашивала у тебя все о твоем прошлом. Ну, ты и рассказал мне… о Грации. Она покончила с собой, и тогда ты снял у знакомого дом, поселился там и взялся за рукопись, надеясь встряхнуться, вывести свои переживания вовне, изжить их.

– Я ничего этого не помню, – сказал я и развел руками. Лоцманский катер уже подошел, и к нам на борт поднимались два человека в форме. – А Грация – это ее настоящее имя?

– Это единственное имя, какое ты мне сказал. То же самое, что и в рукописи.

– А я говорил тебе, куда уехал, чтобы ее писать?

– В Мьюринанские горы. Это где-то рядом с Джетрой.

– А знакомый, который сдал мне этот дом, его звали Колан?

– Да, Колан.

Одна из ее поправок, карандашом над машинописной строчкой. Под именем Колана зачеркнутые карандашом слова: Эдвин Миллер, друг семьи. А между этими двумя именами – пробел, пустота, окрашенная белым комната, ощущение пейзажа, волнами разбегающееся сквозь белые стены, полный островов океан.

– Я знаю, что Грация жива, – сказал я с несокрушимой уверенностью. – Знаю, потому что каждая строчка моего повествования говорит о ней, проникнута ею. Я писал все это для нее, потому что хотел найти ее снова.

– Ты писал все это потому, что винил себя в ее смерти.

– Сери, я послушался тебя и пришел на острова, но они меня разочаровали, и мне пришлось тебя отвергнуть. Ты сказала, что я должен покориться островам, что иначе мне не найти себя. Я так и сделал, и я от них свободен. Я выполнил твое желание. – (Но Сери, похоже, не слушала. Она глядела мимо меня, через вздымающиеся волны, на береговые мысы и на чернеющие за городом пустоши.) – Грация все еще живет, потому что живешь ты. Пока я могу тебя ощущать, могу тебя видеть, Грация будет жить.