Читать «Ломоносов в русской культуре» онлайн - страница 98

24

Как иногда выясняется, не только ориентир, подчас и современник, близкий «нам» и «нашим» «сегодняшним отношениям» с «властью»: «Разве не верим в возможность диалога с властью, не даем наказы ее носителям, которых избираем совокупным волеизъявлением? Хотим, чтобы власть досталась именно тому, а не этому. Волнуемся, спорим. И главное: ведь верим, что наказы могут быть выполнены, что доверие может быть оправдано. Верим, что услышат, что сделают, как надо». Ну а поскольку «мы» «верим в возможность» и «волнуемся», а Ломоносов в свое время тоже верил и волновался, «тень Ломоносова по сей день неотступно стоит у нас за плечами», «он – наш современник» (Калиниченко 2013, 52—53). Ср. столь же глубокомысленные рассуждения о причастности Ломоносова к современному искусству: «Личность великого ученого настолько значительна для развития российской культуры в целом, что в его многостороннем творчестве видятся не только существенные черты истории отечественного искусства XVIII столетия, но и взгляд на мир эпохи Просвещения, связанный с характером художественного процесса Нового времени, продолжающегося, а, может быть, завершающегося, сегодня» (Швидковский 2011, 15).

25

Ср., напр., сближение ума и мудрости Ломоносова-ученого со вдохновением Ломоносова-поэта в стихах А. Д. Илличевского: «Душой поэт, мудрец ученьем / Он покорил природу м язык: / В стихах небес достиг пареньем, / Умом – земную глубь проник» (Северные цветы на 1828 год. СПб., 1827. С. 41 вт. паг.).

26

Ср. позднейший и существенно более лаконичный вариант: «Ломоносов был великий, гениальный человек; его ученые сочинения всегда будут иметь свою цену; но его стихи для нас могут иметь только один интерес – как исторический факт рождающейся литературы, а больше никакого. Читать их скучно и трудно. На это можно решиться по обязанности, а не по склонности» (Белинский, 9, 444). В числе немногочисленных предшественников Белинского, сходным образом относившихся к Ломоносову, Н. А. Полевой, см., напр. в его рецензии на посвященные русской литературе страницы книги Balbi 1926: «Описание Автора о заслугах Ломоносова хорошо и справедливо. Только странно, что Автор думает, будто оды Ломоносова должно считать образцами Лирической Поэзии, а Академические речи, образцами прозы, даже и доныне. Хорошо хвалить, но должно знать и меру хвале» (Полевой 1827, 103). Ср. еще в записках А. А. Фета, один из ученических опытов «литературной критики»которого состоял в демонстрации недостатков «Оды на день тезоименитства Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Петра Феодоровича 1743 года» : «И. И. Давыдов предложил нам написать критический разбор какого-либо классического произведения отечественной литературы. Не помню, досталось ли мне или выбрал я сам оду Ломоносова на рождение порфирородного одного отрока, начинающуюся стихом: / «Уже врата отверзло лето». // Помню, с каким злорадным восторгом я набросился на все грамматические неточности, какофонии и стремление заменить жар вдохновения риторикой вроде: / «И Тавр и Кавказ в Понт бегут». // Очевидно, это не было каким-либо с моей стороны изобретением. Все эти недостатки сильно поражали слух, уже избалованный точностью и поэтичностью Батюшкова, Жуковского, Баратынского и Пушкина. Удостоверясь в моей способности отличать напыщенные стихи от поэтических, почтенный Иван Иванович отнесся с похвалою о моей статье и, вероятно, счел преждевременным указать мне, что я забыл главное: эпоху, в которую написана ода» (Фет 1893, 171).