Читать «Литературная Газета, 6634 (№ 10/2018)» онлайн - страница 24

Переплетается история города и с личной биографией автора, что придаёт краеведческой книге некоторый мемуарный оттенок: нежная любовь к городу, с которым столько связано и в истории страны, и в судьбе самой Людмилы Тормозовой, делает повествование очень живым и тёплым.

Статус писателя в России – ниже некуда

Статус писателя в России – ниже некуда

Литература / Библиосфера / Ракурс с дискурсом

Ермакова Анастасия

Теги: Ольга Славникова , интервью

Потому что держать его в чёрном теле – рыночная стратегия

Ольга Александровна Славникова   родилась в Свердловске (Екатеринбург). Окончила факультет журналистики Уральского государственного университета. С 2001 по 2016 год была координатором премии «Дебют». Автор книг «Первокурсница» (1988), «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» (1997) – шорт-лист «Русского Букера», «Один в зеркале» (1999) – премия журнала «Новый мир», «Бессмертный» (2001) – премия Горького, «2017» (2006) – премия «Русский Букер», «Любовь в седьмом вагоне» (2008) – шорт-лист премии «Большая книга», «Лёгкая голова» (2010) – шорт-лист премий «Русский Букер» и «Большая книга», «Прыжок в длину» (2017) – премия журнала «Знамя». Живёт в Москве.

– Ольга Александровна, сейчас много говорят о вашем новом романе «Прыжок в длину». Как вам кажется, совпадают ли в целом высказывания критиков с вашим авторским замыслом?

– На этот раз критика на удивление и адекватна, и проницательна. Многие отмечают ту противоречивость моих героев, которая меня особенно волновала: «негодяйчик» Женечка Караваев, удачливый полубандит, в каких-то ситуациях искренне великодушен и щедр, «звезда позитива», ведущая пошлого ток-шоу Кира Осокина в глубине души остаётся наивной и чистой девчонкой, свято не понимающей, что вокруг неё творится. Критик Вероника Кунгурцева даже разглядела спиральную структуру романа, что под силу только коллеге по прозе, понимающему, как развивается текст.

Не обошлось, однако, и без традиционных упрёков в недоброте и в отвращении к описываемому некрасивому миру. Существует тип критика-барышни (принадлежность к типу от пола и возраста не зависит, бывают и с бородами): такому неэстетично, если немытый стакан плохо себя ведёт. Не стану отвечать критикам, это дело бессмысленное, обращусь к коллегам-прозаикам, в частности, к моим студентам в школе CWS. Говорю и повторяю: не делайте мне красиво! Настоящим потенциалом образности обладают те предметы и персонажи, на которых нет глянца, на которых жизнь оставила меты и шрамы. И да, я люблю своих потёртых, неловких, рано постаревших героев и героинь, а при виде какой-нибудь линялой бумажки в весеннем тающем снегу у меня сжимается сердце.

– В ваших книгах, включая и последний роман, так или иначе присутствует тема некоего персонифицированного зла, тема рока. Как это соотносится с вашими личными этическими жизненными установками?

– Зло, существенное для прозы, проявляется и действует только через человека. Причём отношение зла с человеком-носителем всегда непростое, конфликтное. Человек, совершивший злое дело, обычно видит себя жертвой, а демоническую маску примеряет, как правило, существо незадачливое и совершенно невинное. Это всё – благодарный материал для романиста. В своих книгах я ставлю весьма жёсткие и не предсказуемые для меня самой эксперименты. А в жизни слежу за тем, чтобы зло не прошло через меня в мир. Это ещё и гигиена профессии. Дар даётся писателю, но может быть внезапно отнят. Нельзя брать на душу тяжких грехов.