Читать «Литературная Газета, 6611 (№ 35/2017)» онлайн - страница 71

Его взглядов придерживается и дочь купца первой гильдии Рукия (Айгуль Абашева), одинокая горбунья, не воспринимаемая всерьёз ни семьёй, ни окружающими её людьми. Она рассудительна, внимательна и довольно сердобольна, но при этом именно она остаётся со своей семьёй и старается в самые сложные минуты быть рядом, часто не сдерживая эмоций. Образ режиссёром проработан настолько идеально, что героиня не просто передвигается по сцене, помня о своём недуге, но и переваривает в себе всю ненависть и обиду, свойственную её персонажу в реальной жизни. И только татароговорящие зрители заметят одну неточность: актриса говорит не на чистом татарском, но это совершенно неважно, ведь она так органична сцене.

Не менее интересным персонажем является Сэхипгарай (Ильдус Габдрахманов). Он то отбивает чечётку, напевая при этом русские песни, то становится на голову, как ни в чём не бывало, продолжая читать свой монолог – его роль не слишком велика, но проработанный до мелочей образ запоминается сразу, становясь неким связующим звеном между татарскими традициями и новой Россией.

А традиционного, как то и подобает пьесе, много: сценография, созданная художником-постановщиком Булатом Ибрагимовым, до мельчайших крупиц воссоздаёт времена вековой давности. Пока одни герои нежатся в старинной ванне, попивая какао в нэповском одеянии, другие носят тюбетейки и чётки, появляются в национальных халатах и чисто по-татарски пьют чай из татарских пиал. Здесь и козьи платки, и телогрейки, и большие перстни – за три с небольшим часа можно наблюдать постепенное преобразование канонической культуры малого народа в нэповский модернизм.

Специально для этого художником были разработаны декорации, параллельно выступающие экраном для проекции исторической хроники. Семь дверей, олицетворяющие семь комнат, открываемых героями то по очереди, а то все и сразу, погружают зрителя то в обычный купеческий дом с хорошими кроватями и большой гостиной, то в комитет с деревянными стульями и рабочим столом, то в кабинет партийного комиссара, то в скромную комнатку некогда богатого торговца, то в роскошную квартиру нового нэпмановского предпринимателя – за закрытыми дверями меняется эпоха, уходя вместе с героями и возвращаясь, как и они, в новом обличье. А между сменами времени и места на белой, изорванной обивке дверей отображаются года, фотографии и даже фрагменты кинохроники, словно готовя зрителя к последующему действу.

Сценография спектакля выставлена в тёмных тонах. А редкие красные предметы советской атрибутики лишь подчёркивают всю суть описываемого времени – на сцене за три часа происходит смерть великой эпохи, полной благородства и человечности, и возрождение шаткого неполноценного мира, где предательство близких становится порядком вещей, а отрицание прошлого – обязательной составляющей.