Читать «Литературная Газета 6588 ( № 8-9 2017)» онлайн - страница 54

– Помимо вашей артистической деятельности вы ещё и автор пяти книг. Первая – «Понять, простить, принять» – датирована 2011 годом. Почему так поздно решили публиковаться?

– Первую книжку меня уговорили сделать, включив в неё стихотворения и тексты моих песен. Главным экспериментом было то, что я там попробовал сделать маленькие эссе о тех временах, когда я ничего не писал – ни стихов, ни песен. Мне кажется, у меня есть чувство формы и какой-то свой почерк в изложении мыслей. Во всяком случае, книжка моя очень похожа на то, как я разговариваю в жизни: по манере, с той же иронией и теми же словечками. И я начал писать.

– Сюжеты брали из жизни или придумывали, конструировали?

– Выдумывать сюжеты – это скорее Сидни Шелдон, это не ко мне. Те вещи, которые я придумывал полностью, у меня не получались – я или начинал буксовать, или делать какую-нибудь пародию или кальку с того, что я видел по телевизору или читал. Однажды я поставил себе цель написать детектив, вспомнив фразу Дарьи Донцовой, которая сказала, что первый детектив написала на спор. Но в процессе работы я понял, что получается плохо, и я с ненавистью, как Гоголь свой второй том, сжёг этот роман. Лучше ничего, чем сделать то, за что будет стыдно.

– Вы упомянули Сидни Шелдона... А что вообще вы читаете, что у вас на книжной полке?

– Шелдон скорее сценарист, писателем я его не назову. Это не совсем литература, там нет описаний, никаких лирических отступлений и размышлений, как в «Братьях Карамазовых» Достоевского – так что это скорее сценарий. Сейчас я по второму, а иногда и по третьему разу перечитываю русскую классику и получаю фантастическое удовольствие от Лескова, Вересаева, Куприна... Недавно с женой на пару открыли раннего Чехова, для меня поначалу Антоша Чехонте ассоциировался с Ванькой Жуковым, с каким-нибудь унтером Пришибеевым, с Каштанкой... И тут я открыл кучу совершенно неизвестных мне рассказов, сейчас это у меня настольная книга. Та степень стёба, которая была у Чехова, рядом не стоит ни с каким «Комеди Клабом». Он очень современен!

Любопытно рассматривать функцию времени и как меняется читательское восприятие. Когда-то я читал Курта Воннегута и запомнил фразу о том, что прочитавший «Братьев Карамазовых» может считать себя начитанным человеком, ведь там есть абсолютно всё, что надо знать о жизни. Я так радостно тогда вздохнул: к тому моменту я их уже дважды перечитал!

Недавно перечитывал Лермонтова, и как мне понравился «Герой нашего времени»! Даже больше, чем его поэзия!

– Название вашей книги «Герой того ещё времени» навеяно Лермонтовым?

– Стёб присутствовал. Ещё у меня есть книжка «Портреты и прочие художества» – тоже ироничное название. Там есть рассказ «Первый гей-парад» о том, как мы с Сашей Градским и Костей Воробьёвым полетели в ФРГ на фестиваль, во второй половине 60-х годов – забавный случай. Вообще у меня столько артистических историй, что в какой-то момент стало жалко, если они пропадут. Жизнь – лучший писатель, и я считаю, что писатель – это в большей степени мемуарист. В сборнике «Портреты...» у меня есть один рассказ «Джаз импосибл», где я говорил о том, что родился в московском гетто в простой семье и это долгое время сказывалось на мне. Обо всём, что касалось искусства, особенно авангардного, я боялся высказывать свою точку зрения, обычно слушал мнение других, а потом уже формировал своё. А сейчас уже могу правду рубить.