Читать «Литературная Газета 6430 ( № 37 2013)» онлайн - страница 81

* П. Чаадаев: «Горе народу, если рабство не смогло его унизить, такой народ создан, чтобы быть рабом».

Петруша, ты чо, совсем? Всё наоборот. Поистине велик народ, которого даже рабство не смогло унизить.

* Мелькнувшая мыслишка – это по чьему-то недосмотру распахнувшаяся на секунду форточка в суть вещей. Пришёл хозяин, захлопнул форточку, и опять в мире стало затхло и глупо. Не успел записать – сам виноват. Думай не думай – не вспомнишь, и не твоя в этом вина, просто форточка захлопнулась.

* Мысли на ровном месте не возникают, мысли возникают на жизненных колдобинах, рытвинах, ямах. А на ровном месте может возникнуть только желание выпить в нижнем буфете с хорошим, трезвым человеком. Хотя встретить в нижнем буфете трезвого человека… Дай вам Бог удачи!

* К мысли я не готовлюсь, не вымучиваю её, я к ней крадусь, как к осторожному и опасливому зверю, готовому мгновенно исчезнуть в непроходимой чаще догадок, потерь и беспомощностей.

* Возникшие, но позабытые, упущенные мысли – как брошенные дети. Кто подберёт, с теми и жить будут. С неродными.

* Неожиданно посетившая мысль, как и неожиданно посетившая женщина, может навсегда остаться в памяти. Как праздник.

* Выношенная мысль часто оказывается замусоленной, заношенной, как несвежая рубашка.

* Через неделю после пьянки мыслишки разные начинают оживать, лапками шевелить… Как дохлые мухи по весне между рамами окна.

* Многие мысли Толстого в дневниках выдают заданность. Просто чувствуешь – открыл мужик блокнот и думает, какую бы умную мысль записать. А поскольку не дурак – сочиняет и записывает. Он не живёт этой мыслью, он слепил её, как столяр лепит табуретку из готовых деталей.

* Юрий Олеша: «Да здравствует мир без меня!» Выпендриваешься, Юра. Да и в литературном смысле эти слова тоже… Слабоваты.

* Записные книжки Венички Ерофеева – милый такой, шаловливый цинизм. Он как бы постоянно опасается выглядеть слишком уж хорошим, примерным. И дерзит, как ребёнок, который всё делает наоборот.

* Говорят, что боль обиды, оскорбления с годами гаснет, как бы растворяется во времени. Чушь. Ничуть. Боль просто погружается в твои глубины и затихает там в целости и сохранности. Вроде окаменевает. Но стоит только неосторожно тронуть её – обожжёшься, вздрогнешь от одного только прикосновения к старой боли.

Она живая, она пульсирует. Она ждёт. Она ничего не забыла.

* Бывают оскорбления, суть которых проясняется не сразу, через годы. И невинное вроде бы словцо, произнесённое когда-то, жест, взгляд вдруг вспыхивают в истинном свете и наливаются булыжной тяжестью. И цветок превращается в камень, поцелуй – в пощёчину, улыбка – в оскал.

* А литература как была заказной, так и осталась. Но если раньше наш брат описывал производственные, социальные, политические достижения, то теперь в чести бесконечные стоны по России. Нынешних поэтов без слёз слушать нельзя. Не стихотворцы, а какие-то кладбищенские плакальщицы.