Читать «Литературная Газета 6416 ( № 20 2013)» онлайн - страница 80
Литературка Газета Литературная Газета
я видел книгу
«Пророчества и предсказания
о конце света и благе для Польши»
Я из дома
больных на голову
Одна лишь просьба, Америка,
не могла бы ты
оживлять свои мифы
у себя дома?
Чеслав МИЛОШ
(1911– 2004)
Поэт, писатель, переводчик. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 года. В 1930-м опубликовал первые стихотворения в студенческом журнале. В годы Второй мировой войны публиковал стихи в подпольных изданиях Варшавы. После войны занимал должность советника по культуре в посольствах Польши в США и во Франции. В 1960–1981 гг. преподавал на отделении славянской филологии Калифорнийского университета в Беркли. Слава пришла к писателю в 1980 году, после присуждения ему Нобелевской премии по литературе.
ВАЛЬС
Уже зеркала звуки вальса вращают,
Уже канделябр уплывает вглубь зал.
Смотри: сто подсвечников мрак освещают
И в сотнях зеркал отражается бал.
И розовой пылью, как роз лепестками,
Искрятся подсолнухи трепетных труб.
Ширóко расставлены, словно крестами,
Стекло, чернота, белизна плеч и рук.
И пары кружатся в роскошном убранстве,
И шёлк, наготу прикрывая, горит...
И жемчуг, и перья в гремящем пространстве,
И шёпот, и возглас, круженье, и ритм.
Десятые годы двадцатого века,
В песочных часах шелестит лет песок.
Но вскоре пробьёт час расплаты, час гнева,
Горящим кустом смерть взойдёт на порог.
А где-то родится поэт на планете.
Но сложит он песнь не для них, не для них.
Над хатой висит Млечный путь ночи летней,
В деревне ещё лай собак не затих.
И пусть его нет, пусть он будет когда-то,
Ты кружишься в танце, красавица, с ним.
И вечно тем танцем ты будешь объята,
Вплетаясь в боль войн, в громы битв и дым.
А он сквозь истории чёрную бездну
Тебе на ушкó тихо шепчет: гляди.
Печаль на челе его, и неизвестно,
Поёт это вальс или плач твой в груди.
К окну подойди и сквозь плотные шторы
В неведомый мир, словно в сон, загляни.
Здесь вальс заглушён золотых листьев хором,
За стёклами ветер морозный звенит.
Поле ледяное в рассвете цвета крови,
Ночь разорвавшись, взгляду откроет,
Тóлпы бегущих со смертельным воплем,
Которого не слышишь, лишь читаешь с губ.
Смертью кипящее, кровью обагрённое,
До самого неба раскинулось поле,
На тел[?], застывшие в каменном покое,
Дымящееся солнце роняет утра пыль.
Вот река течёт полуприкрыта льдами,
На берегах маршируют рабские колонны,
Выше синих туч, выше вод чёрных
В красном свете солнца сверкает бич.
Там, в этом марше, в рядах молчаливых,
Смотри, это сын твой. На щеке рана
Кровавая, а он идёт с улыбкой обезьяны,
Кричи же! Он в рабстве счастлив.
Ты понимаешь. Есть предел страданий,
За которым смиренная улыбка возникает,
Так человек проходит и вскоре забывает,
За что был должен биться и зачем.
Наступает озарение в скотском покое,
Когда он смотрит в небо, на облака и звёзды,
Пусть другие умерли, он умереть не может.
И тогда он медленно умирает.
Забудь. Ничего кроме яркого зала,
Букетов и вальса, и звуков, и эх.
Лишь свечи горят, в зеркалах отражаясь,
И очи, и губы, и гомон, и смех.
Ничья ведь рука к тебе не прикасалась.