Читать «Литературная Газета 6386 ( № 39 2012)» онлайн - страница 60

Автор неоднократно обращается к проблеме манипулирования общественным мнением. Вот как работает механизм ток-шоу: "Зрителям предлагается попеременно чувствовать себя членами то либерального сообщества, открытого к новым стилям жизни и идеям, то узкой группы хранителей истинных ценностей, которым отовсюду угрожают антиподы". "Одна из составляющих удовольствия при просмотре - гадать, появляется ли на экране настоящий человек, со своей невыдуманной историей, или это персонаж, сыгранный актёром?.. Зритель не вполне уверен, кто перед ним, и на подлинность и вымысел в ток-шоу по негласному договору принято не обращать внимания".

Иными словами, перед нами игра, виртуальность. Однако Зверева снова и снова - хотя и в излюбленной размытой форме - возвращается к вопросу о том, как телевидение меняет людское сознание. Фактически мы есть то, что мы смотрим, и массовое телевидение, вещающее о "яркости" и "индивидуальности", на деле способствует их истреблению в человеке, усреднению личности. Возможно, замечает автор, сами участницы бесчисленных "модных прививок" хотели бы для себя "чего-то иного, но чего - остаётся непонятным[?] впрочем, такое проявление личного мнения и не предусмотрено сценарием". Зверева говорит и шире - о "принципиальной неясности современного российского общества и культуры самим себе".

Неясность неясностью, но тезисы, которые транслируют нам сериалы и ток-шоу, довольно очевидны и несложны. Некоторые из них автор формулирует: "В постсоветской культуре статус аксиомы получила мысль, что в российском обществе трудно оставаться в безопасности и так же трудно не нарушать закон". Стандартный суповой набор сообщений российского телевидения понятен. Однако примет ли общество в конце концов это мнение за своё или, несмотря ни на что, сумеет определиться с собственным?

Татьяна САМОЙЛЫЧЕВА

Право выбирать...

Право выбирать...

Дискуссия: "Способна ли религия объяснить мир?"

Спасибо Ольге Бугославской за статью "Любовь, или Великая Пустота? ("ЛГ", № 27) и спасибо газете за то, что её опубликовала. Рассматривая вопросы веры на конкретном материале, автор старается отбирать и преподносить эмпирию (примеры, факты) таким образом, чтобы, как говорят философы, сквозь явление просвечивала сущность. И это ей удаётся. Вот и я, читая статью, вспомнил о таком случае. Однажды, возвращаясь из гостей и находясь в благодушном настроении, заглянул по пути в действующий православный храм. В нём шла служба. Достоял её до конца, а когда выходил из храма, сказал что-то приветливое дежурившим на выходе женщинам. Они заулыбались, и одна из них спросила: "Крещёный?" Я ответил отрицательно, и надо было видеть, как сразу стали отчуждёнными и даже жёсткими выражения лиц умолкнувших прихожанок. Подумалось: если Бог - это любовь, то под ней подразумевается прежде всего любовь к Богу? А тот "ближний", которого евангельский Иисус призывает любить как самого себя, это в первую очередь - единоверец? Всех ли устроит такое понимание гуманизма?