Читать «Литературная Газета 6356 ( № 4 2012)» онлайн - страница 8

Усугубил дело царь. Невольно, конечно. И - желая спасти "умнейшего человека" России - это царь понимал, как точно сказал А. Мицкевич, "с редким проницанием" - взял слово у Пушкина "не доводить дело до дуэли". Пушкин дал его, и впрямь не желая до неё доводить ("дуэли мне недостаточно"). В частности, и потому, что дуэль виделась ему очень слабой мерой пресечения и наказания. Вероятно, через Екатерину Николаевну прознавши дело с невозможностью дуэли (слово царю), бароны распоясались совсем: безнаказанность тешила.

И тогда Пушкин отправляет такое письмо, которое требовало только вызова. Письмо старшему Геккерну. Но этот поединок был резко отличен от всех других пушкинских поединков. В возможном тогда же поединке с князем Репниным (такой назревал) он готов был защищать только свою личную честь. В предполагавшейся чуть ранее дуэли с Соллогубом (она отменилась - Соллогуб извинился) он готов был защищать честь жены.

На поединок с Геккерном он выходил за честь страны как её главный представитель. Если угодно, помимо света и через его голову.

Его волновало, что думает обо всём этом страна. Позднее Вяземский рассказывал, что в разговоре с Вревской, "должно быть, он расспрашивал, что говорят в провинции об его истории, и, верно, вести были для него неблагоприятные". Пушкин уже написал: "Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой". И, конечно, такой слух не мог быть запятнан никакими слухами.

Совсем незадолго до последней дуэли Пушкин сказал С.Н. Карамзиной: "Мне нужно, чтобы моя репутация и моя честь были неприкосновенны во всех углах России, где моё имя известно".

Он не хотел дуэли. Дуэль спровоцировали, в свою очередь, страшно боявшиеся и не хотевшие её Геккерны, а подтолкнула к ней вся наша общественная жизнь.

Только после того, как в поединке Пушкин увидел последний и единственный выход, он через него и пошёл. Беспокойство и тревога появлялись только тогда, когда возникала угроза, что дуэль сорвётся.

Дуэль была не совсем дуэлью равных. На место, на котором должен был бы стоять Геккерн-старший, был подставлен Геккерн-Дантес - не трус, но никудышный офицер-разгильдяй (44 взыскания за три года), впервые оказавшийся у барьера. Может быть, потому и сорвавшийся на первый и не совсем по правилам выстрел. С другой стороны стоял опытный, ледяного спокойствия боец, прекрасный фехтовальщик, отличный стрелок, дожидавшийся первого нервного выстрела противника и получавший уже верный стопроцентный свой. Даже, как оказалось, смертельно раненный Пушкин стрелял точно.

Бог рассудил иначе[?]

Возбуждение атмосферы

Возбуждение атмосферы

ЗЛОБА ДНЯ

Митинги, прокатившиеся по стране в лютые февральские холода, ясно свидетельствуют о том, что возбуждение в обществе не улеглось и неизвестно когда это случится.

Но если собравшиеся на Болотной площади не продемонстрировали ничего нового, кроме привычного уже общего недовольства нынешней ситуацией вообще и лично господином Чуровым, то неожиданно многочисленный для всех - включая его организаторов! - митинг на Поклонной горе показал, что ситуация не стоит на месте.