Читать «Литературная Газета 6356 ( № 4 2012)» онлайн - страница 4

Ещё в конце 10-х годов он и Пушкин сидели за одним столом общества "Арзамас". К началу 30-х они стоят по разные стороны буквально во всём разделившего их общественного барьера. Главный носитель русского просвещения - глава поэтов найдёт своего гонителя, тоже главного, в главе ведомства просвещения. Конечно, дело не сводится к М. Нессельроде и С. Уварову - они просто из самых просматриваемых и характерных.

Но Пушкин не был лишь попранным рабскою пятой обломком обиженного счастьем рода и, так сказать, жертвенной овцой. Он был настоящим бойцом. И если "надменные потомки" "гнали его свободный смелый дар", то и его свободный смелый дар гнал их.

"Ненависть Пушкина, - свидетельствует князь П. Вяземский о М. Нессельроде, - к этой последней представительнице космополитического олигархического ареопага едва ли не превышала ненависти его к Булгарину. Пушкин не пропускал случая клеймить эпиграмматическими выходками и анекдотами свою надменную антагонистку, едва умевшую говорить по-русски. Женщина эта паче всего не могла простить Пушкину его эпиграммы на отца её, графа Гурьева, бывшего министра финансов в царствование императора Александра I".

Когда в 1835 году умирал богач граф Д. Шереметев, Уваров, будучи его свойственником, самым непристойным образом посягал на наследство. Пушкин написал и опубликовал стихи "На выздоровление Лукулла". Строфа, чётко обозначившая Уварова, стала оглушительной публичной пощёчиной и, как выразился А.И. Тургенев, "эпиграфом всей жизни арзамасца-отступника[?] его бессмертным поношением". Уваров стал уже смертельным врагом поэта.

Правда, ещё в 1831 году Уваров, заигрывая с Пушкиным и подыгрывая царской семье, переводил на французский язык "Клеветникам России". Но "всемирный гений" Пушкина стоял в таком же непримиримом противоречии к "патриотизму" Уварова, в каком стоял патриотизм Пушкина к космополитизму Нессельроде. Тот же А.И. Тургенев подосадовал, что поэт в своих уваровских стихах обошёл любовные пристрастия героя. Между тем Пушкин не только отметил дневниковой записью: "Это большой негодяй и шарлатан. Разврат его известен", - но и указал на характер этого разврата эпиграммой: "В Академии наук заседает князь Дундук[?]"

Достаточно широкому кругу было известно, что заседавший в академии при президенте С. Уварове вице-президент А. Дондуков-Корсаков никогда никакими науками не занимался, кроме "науки страсти нежной", будучи любовным партнёром своего начальника. Так что знаменитый лермонтовский стих не случаен, он не отвлечённая громкая фраза, не безадресное обвинение.