Читать «ЛИСТАЯ ПАМЯТИ СТРАНИЦЫ» онлайн - страница 7

От занесенного снегом сеновала в глубь огорода спускался огромный пологий сугроб, становившийся на несколько дней самым интересным местом. По этому сугробу можно было кататься на санях или просто скатываться в огород. Снег набивался в валенки и за ворот шубки. Когда уже становилось невмоготу, когда ноги мерзли от растаявшего в валенках снега или мама звала ужинать, игра прекращалась. Было жаль прерывать общение с зимой на долгий вечер и ночь. Я с детства воспринимал сон как напрасную, хоть и неизбежную, трату времени. Интересно, будет ли в вечности сон?

ШТУНДА

К нам в село приехал дядя Беккер. В комнате человек двадцать взрослых и пятьшесть детей. Что дядя Беккер рассказывает, я не понимаю. Говорит он очень долго. Я засыпаю под столом, среди ног и юбок. Просыпаюсь, а голос рассказчика все еще слышен. Выглядываю из-под стола. Вижу, что все слушают очень внимательно. Засыпаю у ног мамы. Просыпаюсь оттого, что все становятся на колени. Молятся долго. Я опять засыпаю. Просыпаюсь оттого, что все поют. Поют одну песню, вторую, третью... Я засыпаю. Просыпаюсь поздно утром. Дяди Беккера уже нет. Он уехал в другое село. Там тоже собирается «штунда».

Я проспал покаяние моих родителей, проспал их крещение и запоздалое венчание, которое проводили под покровом ночи. Принимало крещение и венчалось сразу двадцать пар. Папа, как только сам покаялся и принял крещение, стал помогать дяде Беккеру крестить других уверовавших. Так в Сереброполе возникла община братских меннонитов.

Я этого тогда еще не знал и не понимал. Я только помню, что часто долгими зимними вечерами засыпал под столом у ног мамы под протяжное благоговейное пение. Это было мое первое, еще не осознанное, прикосновение к Церкви.

А еще помню, что мама оставляла нас одних под присмотром Андрея Леткемана, когда «штунда» собиралась у других и родители надолго уходили из дому. Я помню, как я пытался понять, взрослый Андрей или нет. Можно ему довериться или нет.

ПОЛ В НОВОМ ДОМЕ

Мы живем в Казахстане, на станции Сарань-Уголь-ная, у наших дальних родственников Грунтманов. Мои родители строят дом на улице Арычной. Это крайний дом на этой улице. Улица короткая, домов всего девять-десять. И почти все начали строить одновременно. Целыми днями мы играем на стройке, иногда помогаем как-нибудь. Мы сколачиваем маленькими гвоздиками большие щиты из дранки, а наша старшая сестра Ольга приколачивает их к горбылям, из которых сделан потолок в нашем доме. Стены шлаколитые.

Дом наш представляется мне, по сравнению с тем, на Алтае, очень большим. Особенно потолок кажется высоким. Может быть, оттого что пол еще не настелен — только столбики из кирпича подготовлены. Из разговоров взрослых знаю, что пол — самое главное дело в доме. Нельзя, чтобы доски были с грибком. В короткое время такой пол прогнивает, и от грибка потом не избавишься. Потому-то у нас пол еще не настелен. Трудно найти доски на пол.

Рядом с нами строят Шереры. Хотя у них дети нашего возраста, мы с ними не дружим: их родители не хотят, чтобы дети попали под влияние «штунды». В воскресенье на нашей стройке никого из взрослых нет. Только мы после собрания играем в прятки или догонялки. В воскресенье работать — грех, считают мои родители. На стройке у соседей кипит работа. (Когда эти богомолы собираются строить?!)» — презрительно говорят Шереры. Это первые неверующие немцы, с которыми я познакомился. Мне до сих пор странно видеть немца-безбожника, хотя знаю теперь и Гегеля, и Энгельса, и Фейербаха.