Читать «Летящий и спящий» онлайн - страница 65

Я даже присел на скамейке напротив столовой и записал в своей новой записной книжке (у меня их штук сто, и в каждой две-три записи) вот что: «Здесь некий полынный круг, очерченный свыше. И бывает такое белое солнце и зыбкие ненатуральные тени, что все смешивается. Обитатели призрачных областей ходят по набережной в туманной дымке, что нагоняет с моря, и общаются как ни в чем не бывало».

На другом краю длинной зеленой скамейки как-то естественно возник странный, большой, бурно-седокудрый с массивным, тяжеловатым, добрым и каким-то очень памятным лицом. Он был в темном красноватом с зеленцой халате, который лежал на своем обладателе неподвижными живописными складками.

Он бормотал, видимо, ни к кому не обращаясь:

— Подышал женщинами. Шанель… Моя-то и при жизни землицей припахивала. Париж как сон… Зато Россия как бред… как бред…

Сзади за моей спиной длинными низкими полосами набегало море. Солнце было в тумане. И все смешивалось вокруг, все существовало одновременно. А быть может, реальность такая и есть вне нашего последовательного и подробного восприятия?

ТИМУР И ЕЕ КОМАНДА

Девочка, почти девушка, была умная, а ходить не могла, и потому разозлилась на весь мир, который был глупый, но умел ходить и бегать.

Мама в ней души не чаяла, папа-архитектор любил свой бледный росточек, может быть, из чувства вины. Подруг у нее не было, двоюродные сестры приходили редко, и видно, что по обязанности. Юноши глядели на нее совсем не так, как она хотела бы. Подростки ее ненавидели и при случае дразнили: «Урод! Голова Доуэля на колесах!» Тамара молча смотрела на них своими темными — еще темнее от ненависти — глазами. И училась ненавидеть.

Целыми днями в кресле на колесах она каталась по комнатам, вынашивая свои планы, как ей выплеснуть свою темную энергию на окружающих, чтобы те корчились от боли и ужаса. И хотя груди у нее не развились, гнев на всех (потому что все виноваты) пустил в ней глубокие корни. Выросло деревце и уже готовилось дать свои ядовитые плоды.

Летом по совету врача девочку возили на юг. Вот и теперь автор видел, как выгрузили ее из белого «мерседеса», усадили в блестящую импортную коляску, папа подоткнул под неподвижные, будто деревянные, ноги клетчатый шотландский плед. А дальше она сама покатила по набережной крымского приморского поселка — по асфальтовой дуге вдоль залива.

Хорошо было здесь, но обидно. Мимо бежали мускулистые спортсмены, и никто даже в шутку не пригласил ее бежать с ними вместе. Глупая мысль! В море плавали и ныряли загорелые отдыхающие, скользили косые паруса. Визжали детишки — противно. Она сама была готова визжать от злости. Потому что как они смеют?!

Тамара посмотрела на ладную девушку в очень открытом на бедрах лиловом купальнике, которая шла к автоматам с водой, легко ступая босыми ногами по горячему асфальту, — и небо показалось ей черным. В черном небе крутилось черное солнце и плавали мысли, как черные медузы.