Читать «Лето с ангелами» онлайн - страница 55

Я тебя зову купаться, но ты хочешь еще полежать. Укладываешь меня рядом на свою голую руку. Голова моя находится низко, и мне видны твои аккуратные ножки — одна на другой — в летних легких ботиночках. Скорей долой! Я встаю на колени, быстро расшнуровываю каждый, что мне дает право поцеловать твои ступни. Ты облегченно вытягиваешься на песке. Я приникаю к тебе во всю длину твоего тела. Желание толчками через бедро, предплечье, плечо — от меня к тебе, от меня к тебе... Но вокруг нудисты! Хотя к матери всех нудистов! "Погоди", — говоришь ты и снимаешь с ног тапочки. Ты не спеша ставишь их на песок — выше головы, там уже стоят три пары. Ты протягиваешь мне руки, закидываешь их за меня далеко-далеко за край моря. Там на скалистый длинный мыс Хамелеон, который краснеет от нашей смелости, хотя мы не нудисты — на мне плавки и ты в купальнике. Да, забыл сказать, это было смешно, как ты подняла вверх свои высокие стройные в красных туфельках. Пиратская шхуна — на зависть всем нудистам! Мне было, правда, не до того. Но глаза внизу смеялись — и я оглянулся.

Обои: на светлоголубом фоне разбросаны мелкие анютины глазки и цветной горошек.

Быстро перешурудив ряд простынь, что-то проскочило по веревке между домами, ринулось к антенне. Противно завопило влюбленным котом. Из-под края пододеяльника — четыре босые ноги, шесть ног затанцевало на рифленом железе.

Там, где встретились облики, возникает и расцветает бледной орхидеей кипение простынь и пододеяльников. Так сплелись и бурлят под покровом волнующихся простынь, будто и впрямь надеются зачать маленького призрака постельного белья.

Постепенно висящее на веревке балаганным занавесом успокаивается. И становится видно: пододеяльник, нежно лунные кальсоны, красная майка, стекающая вниз, майка желтком, наволочка... Темные лица разглаживаются, исчезают.

Заметнее присутствие жильцов, плотские, обыденные, спят за стеклами. Спят за стенами. Но даже сны их, витая во дворе, все утяжеляют и делают конкретным. Наволочка, наволочка, рубашка в полоску, простыня с дыркой, и эта цветная посеклась, старое ветхое постельное белье с их кроватей.

Только кошки противно вопят на крыше.

Господи, это кричишь ты. Злобно ощерясь от нетерпения, ты срываешь с себя рубашку, пуговицы лифчика не хотят расстегиваться — и я тебе плохой помощник. Выскочили твои налитые, сейчас они растекаются, кажутся огромными — соски выросли смотрят наивно коричневыми детскими сосками. Как все это там умещалось и ты ходила на службу и по коридору в буфет? А теперь они развалились в стороны, как половинки разрезанной дыни, уступая моей груди. Ты так кричала. Нудисты, вероятно, сошлись сюда и стоят над нами, созерцают. Поднимаю голову: зорко смотрят. Что это? Небо. Что-то проскользнуло между нами — серебренная змейка. Одним движением ты снимаешь цепочку — и она скользит, исчезая, в песок.