Читать «Лето по Даниилу Андреевичу // Сад запертый» онлайн - страница 82

Она представила также его лицо, когда отворятся двери кабинета заведующего и он не увидит ее у окна – возможно, поняла она, поначалу оно будет растерянным, но очень быстро примет знакомое ей замкнуто-упрямое выражение, означающее примерно – чем хуже, тем лучше, иначе и быть не могло, и даже усмехнулась такому привычному повороту. Нет уж, – сказала она себе. На этот раз не оправдаем мы ваших ожиданий. И тут скрипнула дверь. Данька сам выкатился на холощеном жеребце Смирном, вращая колеса замотанными руками, вполоборота кивая каким-то прощально-напутственным словам Михаила Павловича. Дверь кабинета закрылась.

Крепость выросла на фоне неба темной громадой; Яна охнула.

– Это она? – обернулась она к Даньке. – Точно. Обрыв какой. Здесь ведь раньше было море? Прямо внизу? Прямо море? Она же на берегу стояла? Я читала где-то, я подготовилась.

Дорога взбиралась все выше, солнце совсем спряталось за оплывшие каменные зубцы. Дождь кончился, в открытое окно летела водяная пыль. Янка порывисто обернулась к нему, схватила за уши, поцеловала. Машина трепетно вильнула. Яна выпустила баранку, Данька едва успел перехватить руль. Хлопнула ладошки поверх его рук: останавливаться не будем, да? Пусть так. Как видение. Промелькнет.

Они выехали на грунтовку. Затрясло, по крыльям «бьюика» застучала щебенка. Салон наполнился сладковатым дымом – Витас на заднем сиденье раскуривал свой вечный косяк.

Когда Данька вернул Боливара с прогулки, было уже совсем светло. Он медленно проехал мимо сторожки – в будке было пусто, Варька сжалилась над солдатом Иконниковым и пригласила его к себе. Данька завел Боливара в стойло, расседлал и вытер ему ноги тряпкой. Татьяна уже слонялась по коридору с тачкой опилок.

Ночью опять прошел дождь, теперь поднялся сердитый ветер. Он рвал в клочки тучи над головой; Данька торопился на первый трамвай. После бессонной ночи внутри было пусто и свежо, тело будто истончилось до предела. Все звуки – шум ветра, стук капель, прикосновения собственных шагов к гравию или асфальту; все запахи – воды, ветра, мертвых листьев – он чувствовал почти на болевом пороге. Трамвай уже стоял на кольце; он пах железом и старой краской. Данька хлопнул удостоверением в окошко вагоновожатого, тот кивнул. Они поехали сквозь осенние сады – заброшенные и облетевшие, мимо мокрых дачных домиков. Народу было мало, трамвай пролетал остановки. Пересекли шоссе; через пустырь темным свинцом лежал залив. У дороги торчал корпус морской академии, на мачте по праву ночи все еще сверкал красный огонек.

– Давай я, – шагнула Алька к нему.

– Хорошо, спасибо, – неожиданно ровно ответил он. – Давай на лестницу, там у них вроде курят.

Они приехали в курилку, Данька стрельнул пару папирос у мужиков и молча дымил, о чем-то думая, пока площадка не опустела.