Читать «Кучум (Книга 3)» онлайн - страница 212

-- Хоть ты оставь меня в покое, -- отмахнулся Иван Васильевич. -Ступай к себе. И без тебя управимся.

-- Как же... Всюду меня гонят, никому я не нужен. С родным братом побыть не дают. Кровь, -- указал он на вновь появившуюся алую струйку. Отчего кровь? -- выкрикнул уже громко. -- Как он поранился? Кто мне скажет, почему у брата моего кровь на лице? Кто?!

-- Уведи его отсюда, -- шепнул Иван Васильевич Годунову.

-- Пошли, царевич, а то только мешать станем больному. Ничем мы тут не поможем. Идем, -- и, обхватив того за пояс, повел к двери.

-- Всегда так, -- горестно произнес он. -- Не нужен ... Все без меня, да без меня. А вдруг он умрет? -- ухватился царевич за косяк и уперся, не давая увести себя. -- Тогда как? Кто государством править будет? А коль батюшка стар станет и не сможет? Меня не зовите. Я не стану... -- последние слова он выкрикнул уже за дверью, через силу выведенный Годуновым.

В царские покои прошмыгнул бочком Богдан Бельский и, озираясь, подал знак царю:

-- Там жена Иванова сюда зайти хочет. На ногах едва стоит, но приковыляла, -- как бы оправдываясь, доложил он.

-- Не пускать? Глаза бы мои ее не видели. Из-за нее все и случилось.

-- Слушаюсь, государь, -- и Бельский бесшумно выскользнул за дверь.

Четыре дня лежал без памяти Иван Иванович и не помогал ни лед, ни отвары, которые с ложечки вливал ему в рот немец. Перестала сочиться кровь, но левая часть лица вздулась, посинела, набрякла. Иван Васильевич почти не спал, не отходил от сына. Монахи, сменяя один другого, непрерывно читали под образами молитвы, бросая испуганные взгляды на царя. Лекарь, находившийся в той же комнате, на пятый день попросился выйти и исчез. Но Иван Васильевич и не заметил его отсутствия, поскольку сын вдруг открыл глаза и попросил пить.

-- На, Ванюшка, попей, -- трясущимися руками Иван Васильевич поднес отвар. -- Может, поешь чего?

-- Елену... -- посиневшими губами прошептал тот.

-- Не надо ее сейчас, ни к чему. Вот поправишься, тогда...

-- Прощай, отец, -- собрав силы, выдохнул царевич, и глаза вновь закрылись, по телу пробежала едва заметная судорога.

-- Иван! Ванечка! -- бросился на грудь сыну Иван Васильевич, продолжая что-то кричать, биться головой о стену, рвать на себе волосы, пока вбежавшие на крик Годунов и Бельский не оттащили его и долго удерживали бьющегося в припадке царя.

Комнаты наполнились людьми. Пришли монахи, слуги, непрерывно льющий слезы по умершему брату Федор с женой. Не было лишь Елены, которую все это время держали взаперти, и никто не решался ей сообщить о смерти мужа, опасаясь за ее жизнь.

Иван Васильевич к ночи затих, сжался, как-то скукожился, у него не держалась нижняя челюсть и он постоянно икал, пил воду, мутными глазами смотрел вокруг и даже забыл про свой посох, который Годунов поспешил затолкать подальше в кладовую. Царь, словно глухонемой, ходил меж людьми, никого не узнавая, и лишь повторял: "Ваня... Ванюшка... Ванюша... Сыночек..."

Хоронить Ивана Ивановича повезли в Москву без гроба, положив на мягкую солому на простой телеге, по уже замерзшей дороге, а отец шел следом, придерживая руками его подрагивающие на выбоинах ноги.