Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 38

2.

Криворожский двор на Кустанайской, где происходили все наши баталии и игры, сперва отпугивал меня (ведь я там почти никого не знал), а когда познакомился, то мои ровесники потешались над моим галицким говором и всеми привезенными оттуда словами (по-русски я тогда еще не говорил). Простор пригорка, превратившись в криворожском варианте в тесный квадрат двора, еще усилил мою неуверенность – в этом месте я пребывал вынужденно.

Помимо криворожских пейзажей, первое, что меня особенно поразило, были огромные и неизвестные мне автомобили, которых я не видывал ни в Чорткове, ни в Базаре. Там, задыхаясь, пыхтели ГАЗоны, изредка ЗИЛы, а здесь – мощные грузовые чешские «Татры», МАЗы, а иногда – БелАЗы. Тысячи автобусов и троллейбусов неслись по городу, одновременно перевозя и ударников коммунистического труда, и тунеядцев, и воров, и хулиганов. Довольно быстро ознакомившись с окрестностями, я через некоторое время уже уверенно бегал в ближайший продуктовый магазин и с огромным интересом наблюдал за моими ровесниками, которые наверняка по требованию родителей уверенно снимали трубку телефона-автомата и бросали две копейки, чтобы позвонить им на работу. Для меня это было что-то неимоверное, ведь я никогда такими телефонами не пользовался. Поэтому, стоя с бутылками кефира, молока и пельменями в авоське, я смотрел исподтишка на них и по-детски завидовал.

На улицах города можно было встретить вьетнамцев в одинаковых пальто какой-то из местных швейных фабрик – это были 70-е годы. После американо-вьетнамской войны Советский Союз, поддерживая коммунистический режим в стране, забирал тысячи вьетнамцев на свои просторы. Это напоминало ситуацию с Испанией в 1936 году, когда мы принимали испанских детей, которые пополняли детские дома толпами детей-сирот. А в 70-е это были преимущественно подростки, которые приобретали в ПТУ горные рабочие профессии.

Эти вьетнамские сироты, дети войны, были на полном государственном обеспечении (от еды и одежды и до крыши над головой). Чем дольше шла война, тем больше увеличивалось число переправленных в Советский Союз вьетнамцев. Местное население относилось к ним по-разному (от сочувствия, над чем тщательно работала советская пропаганда, до грубых комментариев простого пролетариата, а чаще его полукриминального элемента). Чужаки всегда воспринимаются с недоверием. Такова уж человеческая психология. В этом – вербальное отстаивание своего жизненного пространства, которое хочет отнять у тебя залетный чужак. Но, похоже, расовой нетерпимости в ее различных проявлениях в Кривом Роге не было. Насаждение идеи интернациональной дружбы начиналось еще в школе на политинформациях о международном положении в странах Азии и Африки, а также в клубах интернациональной дружбы (там разрешалось переписываться со сверстниками из стран социалистического лагеря). Иногда кто-нибудь не очень сознательный, навеселе, отмечая с друзьями день получки, мог выкрикнуть словцо про черножопых и узкоглазых (ведь даром, что ли, он вкалывает на шахте, значит, может высказаться). Пролетариат, ё-моё, как известно, гегемон, а гегемону рот не закроет никто. В Кривом Роге и вправду был сплошной интернационал.