Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 37

После бритья в комнате долго пахло одеколоном и мылом.

В двух ящиках буфета находилось много мотков медной проволоки. Она наматывалась на катушку и использовалась в качестве антенны к большой радиоле «Сакта», которая была особенной гордостью деда. Купленная, кажется, в 60-х годах, она использовалась и как радио (ибо у нее были все волны – от длинных и средних до коротких и ультракоротких), а также – как проигрыватель для пластинок. Для пластинок 50–60-х годов использовались разные скорости – 45 и 79 оборотов в минуту, поэтому на большом виниловом диске могла быть записана только одна песня. Пластинок у деда было не слишком много, может, десятка два. Они аккуратно лежали на крышке радиолы, и время от времени устраивались их прослушивания. В основном, это были украинские песни в исполнении оперных певцов или хора имени Веревки.

Буфет завершали фаянсовые фигурки Карася и Одарки, девчата и хлопцы в украинских сорочках, а еще – балерина. Эти фигурки дед купил в Киеве на Крещатике во время трехдневной экскурсии (ею деда премировали в 60-х). Кажется, это была единственная его экскурсия за всю жизнь. Каждый свой отпуск он проводил в селе Базар, сперва – на постройке дома, потом на обустройстве быта. Со временем буфет и «Сакта» перекочевали в село. Во время переезда у балерины отломалась рука, у Одарки – кончик платка, но буфет и радиола были доставлены в целости и сохранности.

Сегодня, когда деда уже нет в живых, а бабка, преодолев 85-летний порог, уже не обходится без посторонней помощи, я часто размышляю об их жизни, и не только потому, что они были самыми близкими мне с рождения людьми, но и потому, что на жизнь их поколения выпали важные исторические события. В их жизни было множество разлук и превратностей – сначала война, потом Кривой Рог. И только в начале 70-х, когда дед вышел на пенсию и вернулся в свое село, они продолжили, уже без расставаний, свою жизнь – до самой смерти деда.

Поженились они в 1943 году. Бабка почему-то всегда сетовала на родню деда, в особенности на свекровь, которая никак не хотела породниться с будущей невесткой. Свадьбу по этой причине моему деду не справляли. Бабка выходила замуж в платье подруги, а дед в костюме, купленном еще во времена, когда часть Украины была под Польшей. Среди вереницы бабкиных историй была одна о продаже дома, на который мой дед тоже имел право, но его сестра, присматривавшая за отцом (столетним дедом Михайлом), после его смерти распорядилась домом на свое усмотрение. Среди бабкиных доводов был один, с ее точки зрения весьма убедительный: когда дом строился, участие деда в этом было самым большим, и не учитывать это обстоятельство было нечестно. Другая история в бабкиных рассказах (которая также варьировалась с заметным негативным привкусом) – о матери деда, старой Кардиналихе, известной болтливостью, жестким характером и упрямством. Единственный ее поступок, о котором моя бабка отзывалась одобрительно, – когда в 44-м году немцы забирали единственную корову, и на переговоры с ними пошла старая Кардиналиха (она в молодости работала не то в Германии, не то в Австрии и говорила по-немецки). Она сумела переубедить немецкое начальство, и корову вернули.