Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 225

Мне вспомнилось несколько сцен из фильма о Генри Миллере, точнее, парижские улицы, покрытые брусчаткой, парижские мосты и страх Миллера перед приездом жены Джун, которая всегда появлялась в Париже неожиданно, привозя бедному и голодному Генри деньги. А он вместо благодарности боялся, что она испугает страсть писания или найдет рукопись и уничтожит ее. Тогда он обхаживал молодую Анаис Нин, у которой обедал и читал ее дневники.

«Ну, Париж не такое уж и скверное место для писания стихов», – убеждал я себя.

В Париже я тоже пытался писать. Не мог упустить такой шанс – в моих карманах лежало несколько парижских стихов, написанных на салфетках шариковой ручкой, посреди города, в котором дожди приходят, как к себе домой. И в котором воздух поэзии свистит в пустых и дырявых карманах поэтов всех времен и народов.

Под Парижем, в Сарселе, майская зелень заполняла все пространство внутреннего двора, с высаженными когда-то деревьями и кустами, перед большим домом, бывшей гостиницей. Сегодня это напоминало старую виллу, пережившую нескольких владельцев и вросшую в это место. Металлические ворота, почти два метра высотой, замок, в который туго заходит металлический ключ, одиночество и пустота, которые здесь живут по праву настоящих хозяев, и дождь, к которому привыкли два кота, и этот неподвижный воздух, который кому-то надо охранять и им дышать.

Сарсельськие помидоры мокли, и их плоды никак не завязывались.

15.

Мне не давала покоя фраза Ингеборг Бахман: Это лето не имеет конца, и я спрашиваю сама себя, что наступит после всего этого? Я и дальше читал переписку Бахман и Целана, когда выпадал удобный случай – то в самолетах, то в аэропортах. Толстый том в суперобложке, доставленный мне американской почтой, поступил с разорванным вдоль корешком. Возможно, эту переписку швыряло по всем аэродромам и странам, то есть там, где ей пришлось ожидать транзита в Нью-Йорк. Желтый конверт, в который упаковали это издание, не смог уберечь его от повреждения.

У нас точно так же начиналось лето, казалось, что оно тоже будет бесконечным. Я думал, что и слова не будут иметь завершения. Слова, сказанные на тернопольских улицах, долетали до Парижа и до Нью-Йорка.

Как оказалось, у нее сохранились мои письма и открытки.

Все она складывала и берегла.

Я попросил скопировать одно письмо, то, которое я написал в караулке, тогда, когда мы с лейтенантом курили и делились своим опытом «насчет баб». Письмо, которое ей не передали из рук в руки, которое пролежало в чужом серванте тридцать лет.