Читать «Купальская ночь» онлайн - страница 167

Когда Митя уже совсем поправился, Катерина вдруг вспомнила, что хотела взять с собой в Москву бабушкин сундук. Кованая фурнитура, которую вечером после сцены с разрубанием ящика она собрала в траве, до сих пор лежала на его деревянной крышке, дожидаясь своего часа, так что Катерина пошла и попросила Костю привинтить все это.

Он заглянул вечером и справился за десять минут. Глядя, как преобразился сундук, Катерина недоверчиво хмыкнула:

– Надо же. Крестьянин стал дворянином.

– Максимум тянет на купца, – весело переглянулся с ней Костя. – Основательный, может быть неглупый, но вот происхождение подкачало. Да и поеден изрядно. Глянь.

Он отодвинул сундук в сторону, и на полу стали видны свежие холмики в пыль истертой древесины – они насыпались от жучиных ходов.

– Этот сундук раза в три старше нас, – прикинула она. – Его ест уже не один десяток поколений жуков. Как в сказке, «дед ел, ел, не доел, баба ела, ела, не доела».

– Хорошо, что не пришла Катя и не разнесла все к чертям своим топором.

Катерина засмеялась. Костя посмотрел на нее, не веря своим глазам, и проглотил ком, застрявший в горле. Он поднялся, сложил инструменты в сумку и присел на скрыню, похлопав рядом с собой ладонью – приглашая Катерину сесть рядом. Она присела на самый краешек, как можно дальше, и все равно тут же почувствовала его невыносимую близость.

– Я люблю такие вещи, – тихо пробормотал Костя. – Они все помнят, и то, что было недавно, неделю назад, не менее важно, чем то, что за семнадцать лет до этого. И то, и другое – одна и та же история. Когда ты чувствуешь эту связь времен, жить становится намного легче. И смысл появляется у жизни. Ты уже не можешь пустить ее под откос, спиться, или залезть в петлю. Думаешь, у меня не было таких мыслей? Но – нет права. Я, живущий сейчас, и ты, живущая сейчас, мы венцы, предельная точка. Мамы, папы, прадедушки, и пра-пра-пра на сотни лет назад, они все родились, отмучались и умерли для того, чтобы сейчас мы с тобой могли вот тут сидеть и говорить.

– Вряд ли только для этого, – усмехнулась Катерина, но осеклась, увидев, как он серьезен:

– Ты не знаешь наверняка.

То ли Костя за эти годы овладел азами гипноза, то ли просто стал еще более убедительным, но Катерине почудился шепот. Тихое, все нарастающее бормотание других поколений, смех, стоны наслаждения, вскрики боли. Кажется, однажды она уже чувствовала это, у большого купальского костра той давней ночью. Ей опять было не по себе, словно она увидела неподобающее.

– Я помню о тебе почти все, – начал Костя задумчиво. – Когда ты волнуешься, ты начинаешь покусывать щеку изнутри. У тебя часто обветриваются губы. Волосы у тебя мягкие и такие густые, что на пробор не видно кожи, как щетка. Они у тебя были до пояса. Все то лето пахли костром и рекой. По вечерам тебе было трудно их распутать, и ты продирала их расческой, так что я всерьез боялся за твой скальп. А если тронуть волоски на шее, у тебя по позвоночнику идут мурашки…

– Молчи. Я ничего этого не помню! – упрямо мотнула она головой и соскользнула с сундука. – Дальше была мама…