Читать «Кумиры. Беседы с замечательными людьми» онлайн - страница 9

– «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан…» Хрестоматийные строки. Вы как поэт чувствуете обязанность быть гражданином? Иными словами – есть нормальный человеческий интерес не только к внутреннему, поэтическому миру, но и к внешнему?

– Недавно по телевизору я смотрела передачу с участием Радзинского о рейтинге российских властителей за всю историю страны. Большинство звонивших отдали свои голоса за Сталина. Не скажу, что это меня удивило, но и не огорчило, ведь часть народа уничтожена: кто-то погиб в лагерях, детприемниках, и они уже никогда не смогут позвонить по телефону. Уничтожена сама генеалогия – аристократия, купцы, мещане, всякий, кто мог думать иначе. А тех, кто звонил, я не обвиняю, – история рассудит. Время есть длительность, а современность – та мгновенность, которая важна лишь для современников. Наша страна – жертва, и те, кто сегодня за Сталина, тоже жертвы сталинизма, ленинизма, чудовищных преступлений режима. И как бы они ни ходили с плакатами и лозунгами, приходится принять и их за жертву: не мыслящие, не жалеющие. Но, думаю, по ходу истории возродить коммунизм уже не удастся. Сегодня есть люди, которые не хотят ни денег, ни власти. Приходит свежее поколение. И нашему российскому президенту придется считаться с этим, а также и со всемирными общими обстоятельствами, хотя бы в интересах собственного престижа. Конечно, наши условия исключительные. И, на первый взгляд, положение в нашей стране можно принять за безвыходный тоннель, но надеюсь на соучастие высших сил и свежесть новых поколений. Я давно живу на свете и видела времена и похуже. Я – незаунывный человек, и у меня есть надежда, что жизнь в нашей стране изменится к лучшему. Я вижу свет в конце тоннеля.

– В вас было влюблено целое поколение. А вы выбрали одного…

– То, что я буду женой Бориса Мессерера, мне нагадала Ольга Владимировна Окуджава, когда я была у них в гостях. Это было очень давно. И хотя я с Борисом в то время была почти незнакома, предсказания сбылись. Это сложное совпадение людей, потому что мы оба художники.

– Трудная, наверное, доля – жена художника?

– А мужем поэта легко быть? Борис Асафович называет нашу жизнь «почти 30-летней войной». У нас разные биополя, поэтому мне часто приходится уступать. Зато Борис заботится и печется обо мне: уберегает от переживаний, вывозит за город, сопровождает в поездках и на приемах.

– Есть расхожее мнение, что для того, чтобы рождались хорошие стихи, поэт должен быть нищими и голодным. Как обстоят дела у вас с нищетой и голодом?

– Мы с Борисом совершенно небогатые люди и оба расточительны. Но беспечны мы только в одном: в нашем устройстве мозга, организма и души живет презрение и даже сопротивление всему, что может называться выгодой и корыстью. Говорят, я слыву слабоумной, но я-то знаю, что я умная. Мое слабоумие относится к отсутствию всякого понимания выгоды и практической мысли. Думаю, это у меня от моей бабушки Надежды Митрофановны и моей тетки Христины, которые воспитывали меня. Я похожа на них даже внешне. Но и бабушка, и тетка имели привычку отдавать все другим, любили всех сирот, нищих и убогих, отчего казались немножко не в себе. Я пошла в них. Они были такими бедными, что над ними смеялись все соседи по большой коммунальной квартире, в которой мы жили. От них я поняла, что всякая корысть есть грязь. Я всегда презирала всякую зажиточность. Ни в чем не преуспела в материальном смысле. И Борис такой же. Это нас объединяет и спасает.