Читать «Кто виноват» онлайн - страница 91

- Тьфу ты, проклятый! Да кому так приспичило родить?

- Прокуроровой кухарке-с, - отвечал посланный.

Только этого и недоставало, чтоб довершить трагическое положение Марьи Степановны; она побагровела; лицо ее, всегда непривлекательное, сделалось отвратительным.

- У кухарки? У кухарки?.. - больше она не могла вымолвить ни слова.

Вошел Карп Кондратьич с веселым и довольным видом: губернатор дружески жал ему руку, ее превосходительство водила показывать ковер, присланный для гостиной из Петербурга, и он, посмотревши на ковер с видом патриархальной простоты, под которую мы умеем прятать лесть и унижение, сказал: "У кого же, матушка Анна Дмитриевна, и быть таким коврам, как не у ваших превосходительств". Он всем этим был очень доволен, особенно ловким ответом своим. И вдруг семейная сцена обрушилась на его голову: дочь в истерике, жена в исступлении, разбитая тарелка на полу, у Марьи Степановны лица нет и правая ручка как-то очень красна, - почти так же, как левая щека у Те-решки.

- Что за история! Что с Вавой?

- Известно, с дороги; дело девичье, - ответила нежная мать, - где ей вынести сто двадцать верст; говорила - отложить до середы, ну так нет; теперь и лечи.

- Помилуй, в середу не меньше бы было верст.

- Ты все лучше знаешь. А вот этого убийцу Крупова в дом больше не пускай; вот масон-то, мерзавец! Два раза посылала, - ведь я не последняя персона в городе... Отчего? Оттого, что ты не уме-ешь себя держать, ты себя держишь хуже заседателя; я посылала, а он изволит тешиться надо мной, видишь, у прокурорской кухарки на родинах; моя дочь умирает, а он у прокурорской кухарки... Якобинец!

- Подлец и мерзавец! - заключил предводитель.

Горячий поток слов Марьи Степановны не умолкал еще, как растворилась дверь из передней, и старик Крупов, с своим несколько методическим видом и с тростью в руке, вошел в комнату; вид его был тоже довольнее обыкновенного, он как-то улыбался глазами и, не замечая того, что хозяева не кланяются ему, спросил:

- Кому нужна здесь моя помощь?

- Моей дочери!

- А! Вере Михайловне? Что с ней?

- Дочь мою зовут Варварой, а меня Карпом, - не без достоинства заметил предводитель.

- Извините, извините; да, ну что же у Варвары Кирилловны?

- Да прежде, батюшка, - перебила дрожащим от бешенства голосом Марья Степановна, - успокойте, что, кухарка-то прокурорская родила ли?

- Хорошо, очень хорошо, - возразил с энергией Крупов, - это такой случай, какого в жизнь не видал. Истинно думал, что мать и ребенок пропадут; бабка пренеловкая, у меня и руки стары, и вижу нынче плохо. Представьте, пуповина...

- Ах, батюшка, да он с ума сошел; стану я такие мерзости слушать! Да с чего вы это взяли! У меня в деревне своих баб круглым числом пятьдесят родят ежегодно, да я не узнаю всех гадостей. - При этом она плюнула.

Крупов насилу сообразил, в чем дело. Он всю ночь провозился с бедной родильницей, в душной кухне, и так еще был весь под влиянием счастливой развязки, что не понял сначала тона предводительши. Она продолжала: