Читать «Кто виноват» онлайн - страница 90

- Вава, Вава, где ты это прячешься, а?

Бедная девушка, чувствуя, что это не к добру, робко вошла в комнату.

- Я здесь, maman!

- Что это у тебя за вид, больна, что ли, ты? Право, посмотришь на вас со стороны, покажется, что вам дурно жить в родительском доме; вот эти пансионы! к матери подходит с каким лицом! - Тут Марья Степановна передразнила томный вид девушки. - Я сама была дочь; бывало, маменька позовет, бегу к ней с открытым видом. - Тут она представила открытый вид и улыбочку. - А ты все исподлобья... Дурак, разобьешь! Чему обрадовался, тащит, мужик; никогда не выучишь... - Ну, милая моя, полно шутить, я тебе в последний раз скажу добрым порядком, что твое поведение меня огорчает; я еще молчала " деревае, но здесь этого не потерплю; я не за тем тащилась в такую даль, чтоб про мою дочь сказали: дикая дурочка; здесь я тебе не позволю в углу сидеть. Как не умеешь заинтересовать ни одного кавалера? Да мне было пятнадцать лет, а уж отбою не было от них. Тебя пора пристроить, слышишь ли?.. - Ах ты мерзавец, ведь говорила, что сломаешь; поди сюда, поди, тебе говорят, покажи, вишь, дурак, как сломал, совсем на две части; ну, я тебя угощу, дай барину воротиться; я сама бы оттаскала тебя за волосы, да гадко до тебя дотронуться: маслом как намазался, это вор Митька на кухве дает господское масло; вот, погоди, я и до него доберусь... Да-с, Варвара Карповна, вы у меня на выборах извольте замуж выйти; я ;.найду женихов, ну, а вам поблажки больше не дам; что ты о себе думаешь, красавица, что ли, такая, что тебя очень будут искать: ни лица ни тела, да и шагу не хочешь сделать, одеться не умеешь, слова молвить не умеешь, а еще училась в Москве; нет, голубушка, книжки в сторону, довольно начиталась, очень довольно, пора, матушка, за дело приниматься. Я тебя с глаз сгоню, если не поправишь поведения.

Вава стояла, как приговоренная к смерти; последние слова матери казались ей утешением.

- Как тебе не найти жениха! Триста пятьдесят душ крестьян! Каждая душа две души соседски" стоит да приданище какое!.. Что, что - да ты, кажется, плакать начинаешь, плакать, чтоб глаза сделались красными; так ты эдак за материнские попечения!..

Она так близко подошла к ней, а у Вавы волосы были так мягки и сухи, что неизвестно, чем кончилась бы эта история, если б медвежонок в полуфраке не уронил в самое это время десертную тарелку. Марья Степановна перенесла на него всю ярость.

- Кто разбил тарелку? - кричала она хриплым голосом.

- Сама разбилась, - отвечал, по-видимому, вышедший из терпения слуга.

- Как сама! Сама? И ты смеешь мне говорить это - сама! - Остальное она договорила руками, находя, вероятно, что мимика сильнее выражает взволнованное состояние души, чем слово.

Измученная девушка не могла больше выпести: она вдруг зарыдала и в страшном истерическом припадке упала на диван. Мать испугалась, кричала: "Люди, девка, воды, капель, за доктором, за доктором!" Истерический припадок был упорен, доктор не ехал, второй гонец, посланный за ним, привез тот же ответ: "Велено-де сказать, что немножко-де повременить надо, на очень, дескать, трудных родах".