Читать «Кровавый остров» онлайн - страница 14

Он склонился ко мне – так близко, что я мог видеть свое отражение в темных, пустых омутах его глаз. Ох, эти его глаза! Я даже через тысячу лет не смог бы взглянуть в них без дрожи! Чернее черного, пустые как сама пустота… Ни человечьи, ни звериные, доктор Уортроп; пустые, мертвые.

«Яд называется «типота», – прошептал он. – Запомните это, Кендалл! Когда Уортроп спросит, что я вам вколол, скажите ему: «Типота. Он отравил меня типотой!»

Мой наставник тем временем мрачно кивал; но мне показалось, что я уловил в его взгляде отблеск смеха. Но что, подумал я, мог монстролог найти смешного в этой истории?

– Он сунул мне в карман записку – да! Вот! Она все еще при мне, – воскликнул Кендалл, подавая доктору обрывок бумаги. – Ваш адрес – и название яда, на случай, если я вдруг его забуду. Забуду! Как бы я мог забыть это проклятое слово, даже если бы захотел! Он сказал – у меня десять дней. «Плюс-минус, дорогой Кендалл». Плюс-минус! И все это время он не уставал вещать – размахивая своей жуткой иглой в дюйме от моего носа, – о том, как якобы ужасен и знаменит был яд, который он вот-вот мне вколет; как русский царь хранил флакон этого яда в своей сокровищнице; как его ценили древние («Говорят, именно им на самом деле и отравилась Клеопатра») и любили ассасины: медленное действие позволяло отравителю убраться прочь и быть далеко от жертвы к тому моменту, как в груди той разрывалось сердце. Свою отвратительную лекцию Кернс старательно уснащал подробными описаниями симптомов: потеря аппетита, бессонница, беспокойство, спутанность мыслей, учащенное сердцебиение, параноидальные галлюцинации, повышенное потоотделение, запор или понос в зависимости от…

Доктор сухо кивнул – ему явно наскучило слушать. Я знал, в чем дело: посылка. Посылка звала его и манила; что бы Кернс ни вручил говорливому англичанину, оно было достаточно ценно (во всяком случае, с точки зрения монстрологии), чтобы его успешная доставка Уортропу стоила человеческой жизни.

– Да-да, – сказал Уортроп, – мне известен эффект типоты. Не столь подробно, как вам, но…

Но на сей раз не он прервал Кендалла, а Кендалл – его; душой и разумом англичанин все еще был в Лондоне, беспомощно распростертый на постели Кернса, в то время как безумец, склонившись над ним, скалился в свете лампы. Не думаю, что бедолага когда-либо выбрался оттуда в полном смысле слова; до самой смерти он оставался пленником этого воспоминания, покорным рабом доктора Джона Кернса.

– Пожалуйста, молил я его, – продолжал Кендалл, – пожалуйста, во имя любви Христовой! И как неправ я был, избрав эти слова, знали бы вы, доктор Уортроп! Стоило мне помянуть имя Господа, как Кернс весь преобразился, словно я оскорбил Пресвятую Деву. Омерзительная улыбка угасла, рот приоткрылся, глаза сузились.