Читать «Критическая масса, как одни явления порождают другие» онлайн - страница 346

Проблема заключается в правильном определении этих свобод и ограничений. Где и как должна пролегать разумная граница между личным и общественным? В теории Гоббса этот вопрос решается очень ясно и определенно: цивилизация возникает из варварского, «естественного» состояния сообщества людей после того, как все они добровольно соглашаются на установление диктатуры, обладающей всей полнотой власти и оставляющей человеку лишь право на жизнь. Менее жестким выглядит представление Джона Локка о так называемом социальном контракте, в соответствии с которым граждане тоже передают государству многие свои права, однако само государство при этом обязано служить их интересам. Другими словами, в отличие от идеи Гоббса оно перестает быть всесильным и абсолютным. В своей книге Два трактата о правительстве (1690) Локк писал, что народ даже имеет право свергнуть правительство, если оно будет нарушать социальный контракт, хотя и предостерегал, что такое восстание должно происходить не в результате бунта и разгула анархии, а после «тщательного анализа ошибок, заблуждений и злоупотреблений власти»². Более того, Локк предложил некоторые конкретные меры ограничения произвола власти, которых практически нет у Гоббса (возможно, причиной этого были весьма пессимистические взгляды Гоббса на природу человека).

Независимо от конкретной границы прав личности и государства в разных системах представляется несомненным, что социальный мир и порядок могут быть установлены лишь за счет некоторого ограничения индивидуальных прав и свобод. Естественно, что такие ограничения могут носить разный характер, от добровольно взятых обязательств до принудительных мер со стороны государства. Начиная с XVII века все либерально настроенные философы соглашались с тем, что минимальным ограничением является отказ членов сообщества от нанесения вреда друг другу. Это утверждение существенно и в наши дни, примером чего могут служить следующие слова Карла Поппера:

Представление об абсолютной свободе не имеет никакого смысла... Мы нуждаемся в общественном устройстве, которое совмещает свободы и права отдельных людей. Совместимость моей и вашей свободы означает, что мы оба отказываемся от насильственных действий по отношению друг к другу.

Я никого не сбиваю с ног, и никто не сбивает с ног меня³.

Еще Гоббс противопоставлял естественные стремления и социальные требования. Эта идея получила развитие в трудах Фрейда, который полагал, что любые такие ограничения противоречат естественным разрушительным и агрессивным импульсам человека, которые он объединял термином «инстинкт смерти». В результате таких ограничений агрессивные устремления «проецируются, загоняются внутрь человека и направляются против того, что их создало, — против собственного Эго человека»⁴. Более отдаленным последствием ограничения инстинктов выступает чувство вины, которое проявляется затем в религиозных запретах и концепции первородного греха.

Возможно, Фрейд прав, и эта сложная психологическая схема действительно верна, но более понятен и распространен следующий аргумент: отказываясь причинять вред другим людям, мы часто вынуждены действовать против собственных интересов, т.е. поступать «неразумно». В живой природе такое поведение немыслимо, понятно, что гепард, испытывающий «альтруистические» чувства к газелям, очень быстро умрет от голода. Но именно в этом пункте и скрыты все разночтения, поскольку «интересы» человека могут трактоваться по-разному, в зависимости от его этической и философской позиции. Другими словами, «разумное» поведение человека зависит от того, является ли он сторонником чисто биологического варианта дарвиновской теории выживания самого приспособленного, верит в провозглашенный Локком божественный закон или следует категорическому императиву Канта.