Читать «Критическая масса, как одни явления порождают другие» онлайн - страница 30

Гоббс был убежден, что ему удалось на научной основе доказать преимущества монархического правления над всеми остальными формами общественного устройства, и полагал, что именно благодаря этой счастливо и в то же время случайно найденной форме устройства процветали и культурно развивались многие древние цивилизации, например, Римская империя. По этому поводу он высказывался достаточно ясно: «Искусство строительства и сохранения государства основано на определенных правилах подобно арифметике и геометрии, а не только на практике, как игра в теннис⁶»¹⁹.

МАТЕМАТИЧЕСКОЕ ИСЧИСЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА

На первый взгляд кажется, что Карлу II, безусловно, должен был понравиться трактат, научно доказывающий, что именно самодержавие является лучшей формой правления. С другой стороны, король наверняка не мог не отметить общую идея Левиафана, в соответствии с которой самих правителей следовало выбирать из наиболее достойных людей обычного звания по некоторым законам массового голосования, что явно возвращало общество к идее парламента. На самом деле в Средние века королевская власть традиционно легитимировалась божественным правом, никоим образом не ограничиваемым социальным контрактом, так что книга Гоббса, с точки зрения истинного роялиста, представляла собой явную измену.

Книга была враждебно встречена и сторонниками парламентаризма, потому что, по Гоббсу, общественный выбор, т.е. демократия, проявлял себя лишь при установлении системы правления и тут же сам себя отменял. Более того, в Левиафане содержалась критика народов, которые благоговейно «подчиняются великим таинствам христианской религии, стоящим выше соображений разума»²⁰. Многим такая позиция представлялась апологией атеизма, но сам Гоббс об этом предпочитал умалчивать.

Гоббс вел довольно опасную игру. Зимой 1651/52 года, вскоре после выхода книги, он отошел от общества роялистских эмигрантов и вернулся в Англию, где стремление к стабильности и миру под управлением лорда-протектора Кромвеля обеспечивало относительную политическую терпимость. Гоббс приобрел друзей среди приверженцев нового режима, которые смогли обеспечить ему вполне сносное существование вплоть до возвращения к

власти Карла II в 1660 году. Роялистам, и старым, и новым, совершенно не нравилась политическая философия Гоббса, но еще сильнее они ненавидели его отношение к религии. Практически все, и особенно принадлежащие к англиканской церкви влиятельные роялисты, считали его атеистом, что могло бы закончиться тюремным заключением, если бы парламент принял предложенный в 1666 году специальный билль, приравнивающий ересь к уголовному преступлению. Эта угроза постоянно висела над Гоббсом до конца его дней, не помешав ему, впрочем, несмотря на многочисленные болезни, прожить еще десятилетия и умереть в почтенном возрасте — в 91 год.

Ни одна нация, конечно, не восприняла Левиафана в качестве руководства к действию. Более того, как пишет историк Ричард Олсон, «поскольку считалось, что теории Гоббса являются одновременно аморальными и революционными, их ненавидели и боялись все уважаемые общественные деятели»²'. По мнению шотландского философа Дэвида Хьюма, «политические идеи Гоббса лишь оправдывают тиранию, а его этические воззрения пропагандируют крайнюю распущенность»²². Однако убедительность и сила аргументов Гоббса бросали вызов всем политическим философам. Они могли ненавидеть идеи Гоббса, но не могли игнорировать их.