Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 162

Однако все было напрасно: и роскошные праздники в ее честь, и атласные туфельки, за которыми фельдъегеря отправлялись прямо в Париж с дунайских берегов. Долго­рукая обладала характером твердым и рассудительным.

И все же, как всякой женщине, ей доставляло удо­вольствие купаться в волнах всеобщего благоговения. И надо сказать, что скромному ординарцу мужа тут удалось занять более заметное место, чем светлейшему.

Каков он был, двадцатитрехлетний Багратион? Чем понравился избалованной красавице худой, с густой шап­кой жестких волос молодой человек, еще только подсту­павший к своей легендарной славе?

Его ровесники были в куда более высоких чинах — их записывали в гвардию с младенческого возраста. Петру же предстояло каждый шаг по служебной лестнице оплатить кровью и смертельным риском. «Самое прекрасное после вдохновения — это самоотверженность; вслед за поэтом первым идет солдат», — сказал Альфред де Виньи. И вот тут становится понятен интерес Екатерины Федоровны к тому, кто состоял всего лишь в скромной должности орди­нарца.

В декабре 1788 года Багратион в составе Кавказского мушкетерского полка участвовал в штурме Очакова. Это было одно из самых ожесточенных и кровопролитных сражений: Багратион одним из первых ворвался в кре­пость.

Его изумительная личная храбрость покорила даже Потемкина. Он, главнокомандующий русской армией, произвел ординарца генерала Долгорукого из подпоручи­ков сразу в капитаны. Воинская доблесть! Это ли не луч­шая аттестация мужчины в глазах женщины!

Не могла Екатерина Федоровна не замечать и того, что, конечно же, отличало Багратиона от богатых, опе­каемых влиятельными родственниками сослуживцев. В карманах его не водилось лишних монет. И ждать их было неоткуда. Это диктовало стиль поведения, несколько от­личный от принятого в потемкинском лагере. От Баграти­она веяло мужественной сдержанностью. Среди изне­женных сибаритов он казался стоиком.

Конечно, ему трудно было тягаться в образованности с теми, кто значился в поклонниках прекрасной княгини Долгорукой. Но не заметить щедрой природной одарен­ности Багратиона было невозможно: «...ум, когда он гово­рил и о самых обыкновенных вещах, светился в глазах его...»

Почти ровесники, Долгорукая и Багратион тянулись друг к другу, каждый выбрав из толпы другого, как наи­более яркую, заметную, интересную личность.

Красота Екатерины Федоровны в сочетании с ее без­условной неординарностью не могла оставить Багратиона равнодушным. Она же в нем верно определила самородка, человека той редкой неукротимой породы, которого, если он надел мундир, первым встречает или пуля, или слава.

С присущей ему прямотой Багратион, не знавший по­лутонов и недомолвок, называет их отношения любовью. До конца его жизни она остается человеком, которому он доверял, как никому.

О том, что письма к Екатерине Федоровне являлись его исповедью, Багратион писал сам. Он не утаивал от нее ни­чего. По этим письмам видно, какой незатягивающейся ра­ной была для него «блуждающая» жена и то, что их семей­ная неурядица подкармливала сплетников и злоязычников.