Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 152

Похоже, утрата мужа охладила любовь Юлии к Ита­лии. Она похоронила Перри на кладбище Пер-Лашез в Париже и осталась жить во Франции.

Говорили, что дважды вдова ставила перед собой порт­реты своих усопших мужей, Самойлова и Перри, сравни­вала их красоту и находила, что последний более красив.

Время притупляет горечь потерь. К тому же Самойло­ва не принадлежала к тем, кто живет прошлым. Куда бо­лее ее занимал день завтрашний. Одно ее огорчало — по­теря графского титула. Долгими вечерами в имении Груссэ близ Парижа Юлия раздумывала, как быть. И наконец придумала.

В 1863 году шестидесятилетняя муза Брюллова вновь оказалась под венцом.

Когда-то он был весьма пригож и даже, наезжая в Россию, кружил голову великосветским дамам. Но к шес­тидесяти четырем годам у французского дипломата Карла де Морнэ не осталось ни красоты, ни денег. Единствен­ное, чем он владел, — это графский титул.

И Юлия купила его. Тотчас после венчания новобрач­ные разъехались, но вернувшая себе титул графиня вы­нуждена была выплачивать своему супругу колоссальную субсидию.

Это пробило такую брешь в ее поистощившемся со­стоянии, заделать которую уже не было ни сил, ни воз­можности. Слухи о том, что Самойлова умерла в нищете, не соответствовали действительности. Но нужду ей все-таки пришлось узнать. Одно то, что в конце концов гра­фине пришлось продать свои портреты кисти «великого Карла», говорит само за себя.

Быть может, более всего огорчало то, что очень многие из тех, кому она щедро помогала, совершенно забыли ее. Нуждающаяся старуха уже никому не была нужна. И та, которая настежь распахивала двери своих дворцов, теперь тщетно ждала, не зазвонит ли колокольчик возле ее об­шарпанной двери.

Брюллов не увидел верную подругу, обезображенною старостью. Юлия на двадцать три года пережила своего «Бришку драгоценного».

Тот же, простудившись, расписывая Исаакиевский со­бор в Петербурге, уехал в Италию, предчувствуя скорую кончину.

...Летом 1852 года русские художники, жившие в Риме, вышли на городскую заставу встречать прах Брюллова, скончавшегося в маленьком курортном город­ке Манциана.

На повозку, прогромыхавшую рядом, они не обратили внимания. Измаявшись в ожидании, художники спросили стражников, а те ответили: «Его давно уже привезли». Тогда вспомнили о жалкой повозке.

Похоронили Брюллова на кладбище Монте Тестаччо близ Рима. Могила же Юлии Самойловой находится в Париже на кладбище Пер-Лашез, в одном склепе с моги­лой тенора Перри. Надо сказать, что, несмотря на пест­рую личную жизнь, Юлия Павловна всегда подписывала бумаги и письма как графиня Самойлова.

Хотя она умерла в возрасте семидесяти двух лет, так больше и не показавшись на родине, в «графской Славян­ке», все-таки доставшейся «родственнику» Самойловой Николаю I, помнили старую хозяйку.

Как писали, она унаследовала красоту от бабки, а про­стоту и отзывчивость от своего странного прадеда. Графи­ню видели в крестьянских избах, она щедро раздавала пенсии, награды, пособия.